Пачка сигарет и по-иному.
Теперь складывается на разностях-скоростях:
страх.
Вызывая трепет, август кончается в Калининграде,
где детство встряло фрейдовским толкованием сновидений.
Кони, скрипка и чекой по блузке,
что целые миры словно проникают в твои чресла.
И татушка в виде орнамента на лице.
Можно и всякое, а тут такое: высвечивающаяся дрёма.
Жадный до знаний, читая в абсурде прекрасный век.
И ты: 600 тысяч-набухая-белое-на чёрном полотне-огромное.
Встаёт Адам, изучая тору,
где моё - твоё, твоё - твоё. И не надо.
И вытаскивая тебя наружу, нахожу любование, но внутренне,
что близко к любви неземной: потому что я в тебе.
Кто-то брякнул. Всё упало, но интонация вывезла к Грузии,
где твой взгляд умеет дотрагиваться до парения.
Ева, я любил бы тебя больше, если бы ты была чужой женой.
А так едва касаясь. Твоё колено равно змею.
Адам танцует. Пачка сигарет теперь по-иному.
Выплеснутое царство наружу сжимается и раздувается
в совершенстве. Твои глаза... твои глаза... и мой карман.