Она не умеет на меня злиться.
Собираться грозовой - это не про нее.
Только боль шуршит в ней как пачка чипсов,
Когда я развешиваю свой мир бельем.
Грубым копьем выпрямляю спину.
Липнут к нёбу шершавые словеса.
И концы ухмылки моей никогда не сгинут,
Даже если ресницы покроет роса.
Бездыханностью чувств я с нею общаюсь.
Безвозвратностью грез я с нею молчу.
И когда она робеюще предлагает чаю,
Я в ее ахиллесовы швыряю по кирпичу
Раздражает скукоженность тени на блюдце.
Эту тень без труда можно сдать в гардероб.
Сколько б в душе ни было драгоценных унций,
Обращаться буду, как клещ и клоп.
Перерастаявшим солнцем зачем-то светит
В угли выжженной ночи, идя на слом.
Невозможно не вызвать презрение в эстете,
Волоча любовищу к ногам бурлаком.