Граф понимал, что стар и все сбылось.
От рук отбилась старая прислуга,
Просело кресло, облупилась трость
И кости в кашле бились друг о друга.
Одежда стала шире на размер,
Собака не охотилась, но ела
И стала походить на интерьер,
Когда спала и с рокотом храпела.
Размешивая чай, звеня ключом,
И глядя на поля, в которых сухо
Посыпанная битым кирпичом
Царила абсолютная разруха,
Он опускался по ступеням глубоко
И отпирал щеколды по порядку,
С трудом сдвигал сырую каменную кладку,
Впуская внутрь дневного света молоко.
А там, как будто наспех, друг на друга
Составлены подносы и ковры,
Серебряные вазы в форме круга,
Фарфоровые миски для икры,
Картины срезанные, платья, гобелены
Изогнутые в крике зеркала
И их в горсти сжимающие стены,
Цветущей плесенью взлетали в купола.
Старик смотрел, и глаз его ласкали
Сокровища, как потаенный храм.
Жизнь взрезала его, как торт, деля кусками
На юность, зрелость и вот этот хлам.
Он выпрямлялся, закрывал засовы,
Садился снова в кресло у окна
И полчаса дремал, как дремлют совы,
Когда у мышки участь решена.
13.08.17