В Кюстандиле мягкая вода,
волосы промою без шампуня,
распущу. Тогда придёт беда,
зародившись где-то накануне
летнего болгарского дождя.
Прогрохочет, прополощет скверы.
И пришлёт, немного погодя,
то, чему ни меры нет, ни веры
у моих пятидесяти лет:
капельку Брэд Питт, слегка Адонис,
нежный мальчик, робкий первоцвет,
не смотри в глаза мои – утонешь.
Юноша напрасный и смешной,
в каждом жесте – глупая бравада.
Тёплый ливень гонится за мной,
а тебе не надо, ох, не надо
на десятый воспарять этаж
и стучать в гостиничные двери.
Я открою.
Вин моих купаж
сложен и замешан на потере,
на стихах, где каждый знак – пробел.
В сердце, прежнем сладком медоносе,
места нет для слова, что на «эл».
Как его болгары произносят?
Что ты шепчешь? И зачем кольцо
жадных рук на плечи мне ложится?
Осыпаясь девственной пыльцой,
стелятся в ночи поля из ситца,
шепот заглушается рекой,
улицы поют, кренятся горы.
Оттого что ты такой… такой…,
именем твоим назвали город?
И, как город, ты теперь – один.
А ведь я тебе «не зная броду»
говорила. Свет мой, Константин.
Выношу тебя – и дам свободу.
10.08.2017