живые потолки заглушают тишину кварталов,
заглушают ложь, исходящую из простыней.
ума достаточно у птиц, достаточно канавок
для тех минувших и счастливых дней.
достаточно для сна одной минуты с половиной,
когда ты масса, состоящая из труб и маленьких отходов.
но почему-то многие считают тебя глиной,
на плечах которой множество погонов.
ты — скомканная простыня из-под металла
и мне не жаль, что строго по ночам в подвале
становишься подобием сплоченного кристалла,
который леди потеряет, находясь в канаве.
живые люстры не поют для нищих и бездетных,
у них есть принцип: поем для богачей.
но нет же признаков у них ответных,
и не понятно в жизни: кто ты? где ты? чей?
налейте, птички, чаю даме с апельсином!
но просьба будто не услышана и не всерьёз.
как будто я — старая, серьёзная картина
и не способная выдавить из птичек слез.
но ошибаетесь: картина — буря страсти,
готовая быть с вами и без вас.
карает смело, не боясь напастей.
сжигает мысли птиц в сотый раз...
но состояние растоптанности вновь даётся,
вновь ослабляет. падают с небес
улыбки, которым нет числа, о которых и поётся,
которые, вам если честно, присылает бес.