Жизнь всё расставит по своим местам и каждый будет там, где должен быть.
А в памяти останутся лишь те, кого нам не дано забыть.
Мой отец из моих идеалов и достоин он солнца и свеч,
Я прошу вас без звона бокалов, освежить мою память помочь.
Рассказать об отце обещаю, я с любовью и верой в отца,
Дорожу им и вам обещаю, жизнь его рассказать до конца.
В декабре 99 года (1899), народился отец мой родной,
И назвали по-русски, Иваном, Николаем был дедушка мой.
Он фамилию мне дал мировую, моя гордость, - я сын твой родной!
Птица мира, он Голубь свободы, постоянно парит над Землей.
У отца с моей мамою было, много радости, много забот.
Быстротечное время уплыло, словно наспех сколоченный плот.
Сколько было птенцов Голубиных? - ровно десять. Имеется честь.
Милый друг мой, настало то время, поименно их всех перечесть.
А июль года 28-го(1928), без канвы по стране вышивал:
Дочку первую, крошку Тамару, мой отец в колыбели качал.
Плод любви дорогой и желанный, отца с матерью первая дочь.
Летний день он событием главный, постарайся Господь им помочь.
Господь Бог помогал, очевидно: призывал всех трудиться сполна,
Но в лихие года было скудно, были пусты, пусты закрома.
Закрома были пусты нередко, а трудились во славу страны.
Говорили, подмечено метко, - лишь бы не было только войны.
На стене есть портрет, он икона: рядом вместе отец да и мать,
Словно царь и царица у трона им желаю во всём подражать.
Скромность, ум, доброту излучают, мне с портрета родные черты,
Память крепче мою укрепляют, дают силы по жизни идти.
Вижу мать на портрете с ребенком, рядом с нею отец-богатырь!
Я слова произнёс очень громко, я так верю, и ты мне поверь…
Подрастала их дочка Тамара, шёл ребёночку третий годок,
Папа с мамой хорошая пара, им на радость явился сынок.
Сын Володя в любви народился, в доме радость в 30 году(1930).
Отец на руки взял, восхитил: продолженье увидел пути.
Месяц март года 32-го(1932), лёгкой поступью вышла весна.
Лёву – сына, по счету второго, мать растила его не одна...
Третьим сыном Евгений родился, он красив, не обижен умом,
Но скажу, будет честно, не гений, расскажу о нём в прозе, потом.
А в апреле весна расцветает: солнце яркое, радость в душе,
Им заботы чуть-чуть добавляет, Люда-дочка, их счастье в семье.
Прожила лет с десяток под солнцем, веря в сказки и верила в сны.
Детский взгляд твой застывший в оконце, на погосте могильной плиты.
40-ой год в октябрьском наряде(1940), жёлтый клён шестой лист обронил,
Александр – сын четвёртый в ударе, появленьем на свет возвестил.
А сентябрь года 42-го(1942), золотой, с листопадом дружил
И ребёнка, по счёту седьмого, из больницы отец приносил.
Автор строк я, седьмой по счёту, в многодетной и дружной семье.
Положил на топчан сына слёту, сам присел осмыслять на скамье.
Отец встал со скамьи постаревший, с болью глянул в родные глаза,
И сказал; - Срок настал, на защиту! я иду бить фашиста-врага.
В декабре года 42-го(1942), по веленью страны и души,
На плечо свой рюкзак и полгода, нет известий куда ни пиши.
Но дождались, письмо-треугольник, родной почерк, письмо от отца!
- Ожидайте, живите спокойно, долг России отдам до конца.
Мать от радости в небе витает: - Отцу трудно, но он живой!
- Напишу, пусть уверенно знает, ждём родной наш, с Победой домой.
И настали года ожиданья...Окончания ждали войны,
С верой в лучшее встречу-свидания, сорок пятого (1945) ждали весны.
Сорок пятый, военный, последний(1945), завершая весну, ликовал.
Он 9 мая навечно, в свою летопись кровью вписал.
Август месяц и год 45-ый (1945), с фронта прибыл отец мой родной,
Вид отцовский изрядно помятый, наяву вижу чётка, живой!
Я трёхлетний, я в угол забился, не видал я такого лица.
- Ты откуда такой появился? не узнал я родного отца.
Отец тихо присел отдышаться, снял рюкзак свой с худого плеча
И сказал: - За дела надо браться, здесь жестокая бедность прошла.
Ребятишки с надеждой ловили, каждый жест и движенье отца,
А потом отца спать уложили; он устал от дорог без конца.
Ранним утром с постели вскочили, - наяву отец дома, иль сон?
Разрешения у мамы спросили, заглянуть, - не проснулся ли он?
Мне 3 года, он с фронта вернулся, я просился на руки и ныл,
Отец на руки взял, повернулся, мой тогда поубавился пыл.
Отец сел на скамью, наклонился, с пола поднял походный рюкзак.
Подбежал до отца, удивился, - вот же я, а рюкзак твой, пустяк!
Но рюкзак он привычным движением, одним жестом раскрыл-развязал:
- Угощу всех, родные, печеньем, - я вкусней ничего не едал.
Что же мог прихватить он с собою, ценность вижу родной он, живой
И сегодня, глаза чуть прикрою, - вижу образ отцовский, родной.
Дни спешили, спешили и ночи и сплетались недель в месяца.
Ребятишкам дал бог силы-мочи, добрых слов и похвал от отца.
Мы отцу были в радость и маме, нас любили они, берегли,
Но диван оставался не смятым, после сна, до вечерней зари...
Надо на зиму дров наготовить, чтобы печь отдавала теплом,
В теплой баньке себя позабавить, парясь веником под потолком.
Луговой разноцвет травостоя, мы косили, сушили, гребли,
Находились в лугах на приволье и природу любя берегли.
Заготовить возов девять сена, по полянкам, оврагам грести,
А зимою скотину лелеять, чтоб достаток в семье обрести.
Рассказал вам, седьмой я по счёту и имею отцовский овал,
Я уверен в отце, без расчёту, меня ангел в макушку поцеловал.
Отец дома, надёжность, порядок! Смысл и веру в себя обрели
И у жизни не брали задаток, честь и совесть семьи берегли.
Ожиданья закончилось время, вместе голубь, голубка, птенцы.
Проросло жизнью новое семя, в летнем небе звенят бубенцы.
Бубенцы возвестили набатом, в перезвонах известия-весть.
Солнца луч к горизонту с закатом, разрешаю спокойно присесть.
Все присели, мгновенье ловили, проявили вниманье любви.
Крошку-девочку все полюбили и назвали ее Натали.
Натали, будет лучше, Наташа, мы дружны и совместно росли.
Говорил всем частенько папаша, о тебе, что в капусте нашли.
Твой июнь года 46-го(1946), родилась ты сестра Натали.
Ты росточек от жизни Святого, мы любили тебя, берегли.
И росли мы любимые дети, нас приветствует совесть и честь!
Нам примером родители были, нет не были они! Они есть!!
Мы счастливые радостью детства. Детства память ласкает меня.
Без сомненья, лукавства, кокетства, мы счастливые, память храня.
Мирно нам уживаться, уютно, ты, сестра моя, тоже в отца.
Переезд наш ты помнишь? - иль смутно? Я готов воскресить до конца...
Двое розвальни, наше богатство, две кобылы в оглобли впрягли.
Путь лежит в "Пивзаводское царство»...жить в Сибирском селе не могли.
Я запомнил, дорога в укатке, сани-розвальни с тракта сошли.
Перекинулся воз на раскатке, мне послышался «смех» Натали.
Новый дом «Пивзаводского царства», из сосны да ели ряд в ряд.
Три окна на восток без коварства, день и ночь неустанно глядят.
Подбежали к воротам ограды, растворили полотна, входи.
По глазам и улыбкам все рады, - наконец-то свой дом обрели.
Приоткрыли мы двери жилища, оказались в избе, толчея,
В чистоту новизны прошмыгнули и поверили в толк бытия.
Справа печь, словно мама родная, теплотою по русски согреть,
Дальше комната, дверь проходная, побежали её посмотреть.
Приоткрыли мы в горницу двери, запах леса, древесной смолы,
Убеждаю себя я, Валерий: - царство здесь мы свое обрели...
Меня мама моя попросила, наруби сын дрова, притащи
И тренога таганки пылала, согревала холодные щи.
Печь-полати, пристанищем были; и тепло, с высоты всё видать.
Мать боялась, чтоб с ног не простыли, пол холодный, а там благодать.
Мрак ночной отскочил от окошка, солнца луч его место занял,
И в душе заиграла гармошка, утро то я всю жизнь вспоминал.
Состоянье души не меняю, на земле моей долго живу,
За слова и за жизнь отвечаю, честно жить на земле научу.
Повезло ли, запало ли в душу или сердце оставлено там,
но уверен в себе, я не брошу, и кусочек России моей не отдам.
Не отдам, не продам, не сменяю, мать свою и Россию люблю,
С болью в сердце всегда принимаю, когда плохо им, бога молю.
- Господь Бог помоги, умоляю; - Мать-Россия не будут в долгу,
А эмоциям иск предъявляю, слово Мать и Россия, в душе берегу.
Вся в цветах, в разнотравье Россия, мать моя для меня Божество
Мать под сердцем и солнцем носила, поклонюсь за рожденье и детство моё.
Сам себе поклонюсь, за упорство; - душу, веру в себя не менял,
И берёг я душевное царство и Хранитель, мой Ангел, оберегал.
Вы спросили: - А что было дальше, - я отвечу, - нет важных примет,
Не считая, вставали чуть раньше, не всегда попадав на обед.
Детский труд он достоин почета, плечи детские слабы пока,
но трудились как все, без отчета, точно в цель и наверняка.
А вот в 49, ненастном(1949), Бог Господь сестру Нину отнял,
И с ребенком недельным, несчастным, папа гробик отвез, закопал.
Юру, мама «нашла» в Синегорье, – век 20-тый пол ста отстучал.
земляничного лета раздолье - июнь месяц престол приручал.
Так и жили, не сытно, дружили, верст с десяток до школы тропой.
На пути две реки сторожили, обойти их нельзя стороной.
Первая речка, моя Федоровка, иди вброд, или вплавь, выбирай.
От тебя всё зависит, сноровка, на другой перебраться бы край.
На пути Мытец-речка вторая, через семь километров пути.
Разливалась весною без края, летом просто её перейти.
Нелегко всем с рожденья досталось, жили с верою в счастье, в себя.
Вера в папу всегда укреплялась, бережём мама веру в тебя.
2002-2017 год.