В толпе шутов и лицемеров,
Среди бродяг и королей
Сыны Христовы — тамплиеры,
Покинув трюмы кораблей,
Уселись за столы таверны
В надежде позабыть поход
И элем успокоить нервы
Убитые за прошлый год.
И я сидела рядом с ними,
Смотря на рыцарей в упор.
Один из них (да чтоб мне сгинуть!)
Потупил юношеский взор.
Сложив ладони, он молился
И тихо Матери шептал:
«Я за тебя в Дамаске бился,
Я руку Папы целовал.
Ответь же, где моя дорога,
И кем закончу грешный путь?
Обласкан буду дланью Бога,
Противник ранит в белу грудь?
Смогу покинуть я пределы
Своей безнравственной страны?
Останови мечи и стрелы!
Довольно дьявольской войны!
Мы жаждем праведного мира!
Хотим в покое умереть
В разгар зажиточного пира!»
Стыдливо начало краснеть
Моё лицо от обращений,
Что с губ срывались невпопад,
Представ тирадой обвинений,
Взамен блистательных услад.
Я покидала ту таверну
С тяжёлым грузом на душе.
В бою погибнет рыцарь, верно,
А не в весёлом кураже.
***
Мне довелось его увидеть
Спустя седьмое Рождество
Не в страхе, боли иль обиде —
К нему ходило большинство
Спросить про истину и веру,
Задать вопрос про вечный ад.
Вот так порой из тамплиера
Судьбой рождается аббат.