Благоговейно, и спокойно, и заразительно, и вот -
из тонкой упряжи окольной,
из ничего, из тьмы вагонной
забытый день взахлёб встаёт.
Как голенастый новобранец он неслучившемуся рад,
на кирзачи наводит глянец,
из-под руки на солнце глянет -
и улыбается с утра.
Ах, Балаклава! Ветер ищет на набережных тишину,
вода дрожит, стоит над днищем
судов и шлюпок, звезды дышат
и не мигают в глубину.
А рядом шторм гудит за мысом, пока тяжелая вода
густые впитывает мысли,
забыв о тёмной гулкой выси,
и стихнет, не встревожив дна.
И плещет рыбная начинка
для будущего пирога,
и замирает беспричинно
над ненаписанным рука.