Знаешь, я пишу, хоть нет призванья...
Быть поэтом суждено лишь тем,
Кто благословен. А я случайно
Затащился сердцем в бражный плен.
В плен такой, что русским охмелевши
Растревожил чувства невзначай.
Вот такое дело, друг сердечный.
Осуждай за то, не осуждай.
Знаешь, то нерадостное дело
У поэтов русских равным быть.
Равным так, чтоб и моё пропело
В душах тех, кому случилось жить.
Но не так, что прикоснулось вроде,
А давило горло до слезин,
И неслось в прокуренном народе
Беспокойным шелестом осин.
Не боюсь, чтоб как-то осмеяли.
Каждый ведь, проникнувшись нутром
Всей моей о Родине печали,
Не пойдёт на это ни по чём.
Я нарочно в строки высшей пробы
Душу поселил навечно жить,
И поэтом стал случайно, чтобы
В русских света чистого пролить.
Света от речушки захудалой,
Что искрит у скрюченной ольхи,
И от лошади, вздымающей бок впалый,
Подле истлевающей трухи.
А ещё бесценно дорогое,
Чем лучат глаза лишь матерей.
И за это малое благое
Буду чтим и свят в сердцах людей.
Я пишу без меры захмелевший,
От того, что чувства невзначай
Растревожил. Так что, друг мой лепший,
На невинный грех мой не серчай.