Солжёт, кто назовёт меня сластёной.
Не мажу мёд на булку в пять слоёв,
Но раз иной, вздыхая обречённо,
Подумаю, что гречка - не моё.
Так хочется порой поесть варенья!
Не часто, раз пятнадцать-двадцать в год.
...Так вот, уже канючу третий день я,
А Зина мне варенья не даёт.
Томится земляничное в кладовке,
На новеньких сосновых стеллажах,
Разлитое под крышку в поллитровки -
Пузатые стекляшки на сносях.
- Кто ладил стеллажи, скажи-ка, Зина?
Кто банки на салазках с рынка пёр,
Чтоб нынче, как на праздничной витрине,
Они собою услаждали взор?
А знаешь что, жена? Ты просто злюка!
Из рода подколодных скользких злюк.
Заладила, как попка "внукам, внукам"...
Забыла, кто ТВОЙ САМЫЙ ГЛАВНЫЙ ВНУК?!
Да много ли мне нужно? Пару банок.
От силы - три, с топлёным молоком
И связкой ванилиновых баранок
Я нынче усидел бы вечерком.
А больше съем, гляди, прихватит зубы
(Мне в этом плане есть, чего терять).
Жена, жена... да ты меня не любишь,
Ведь там же банок этих - целых пять!
Смотри, доерепенишься, роднуля,
Пойду к соседской Женьке, как в тот раз.
Она упрёт у мужа ( слышь, Зинуля?
У мужа умыкнёт, а мне отдаст!)
А коль супружник выставит из хаты
(Известно всем, Матвей излишне строг),
То ТЫ, Зинуля, будешь виновата
и жадность. Ты и жадность, видит бог!
... Ну воот, Зинуль! Совсем другое дело!
Тащи баранки! Нету терпежу!
(А к Женьке - там варенье оболденно! -
Я всё равно на днях схожу... Схо-жу!)