Пронзая сеть времён в своём безумном танце,
Не в силах разорвать покровы бытия,
Застыло прошлое на фотоплёнки глянце
И тянет век двадцатый, словно полынья...
"Вот "кулаки" - у них корова, лошадь.
Зажиточные", - в кожаных тужурках говорят.
Детей - одиннадцать, помощников хороших,
В их душах чёрствых вряд ли что-то шевелят...
На этом снимке колосится поле.
Вот дедушка, погибший на войне.
Он улыбается, но я читаю горе -
Оно с улыбкой выросло вдвойне...
Послевоенный мир. Уже прошла та радость,
Которую май месяц подарил.
И многих Мать-земля не досчиталась,
Уснувших под покровами могил.
Вот мама - молода и так красива,
Бесстрашна, величава и стройна.
А вот отец с улыбкою счастливой
И так близка их первая весна.
На этом снимке я всегда краснею -
Такой весёлый, голый карапуз.
И жизнью я уже всерьёз болею,
Отцовский набекрень большой картуз.
Сестрёнка, как цветочек, на картинке,
На старых фото путаю я нас,
Ручонкой маленькой хватает паутинки
И счастъе льётся ручейком из глаз.
А это место до поры пустует,
Когда-то будет здесь моя семья.
И, посмотрев на фото, сын мой скажет:
"Вот мама, папа, ну, а вот и я!"