Разнеженная, мягкая, потрёпана,
Как-будто не умылась иль заплакана.
Всё языком, не веря сказкам, щёлкала,
И золото молчания - лопатами...
И на плече - не шрам, а будто ссадина.
То ли за боль, то ль с косяком не сладила,
Рубашку так одела, не погладила,
Хотя до красоты большая жадина.
И чаю не предложит мне из блюдечка,
Хотя сама всё пьёт из мерной ложечки.
А я чаёв не пью. Просто люблю её,
Со смеха умирая понемножечку.
Дождаться от неё к душе внимания!
Кажись, она про душу и не ведает.
Играет в дурака на раздевание
И кормит подогретыми обедами.
Мой свитер штопает уже вторую пятницу,
Зато у кошки - полный шик, всё по салонам.
А я иду к ней, как дядь Миша - местный пьяница,
Идёт к баб Нюсе за стаканчиком с талоном.
Её квартира. Говорит, порядок творческий.
А я доселе сомневаюсь, где квартира,
И что в той голове кипит для мира?
Посуду бьёт по пять раз в день - пророчески.
Но руки то растут откуда следует!
Умеет всё. Летает. Не приручена.
Плюётся, как конфетками, советами,
А у самой бессонница в наушниках.
И мне смешно за мой неюридический,
За мамино избитое сольфеджио.
У сердца хохот, веришь, истерический
За каждый ляп её необезвреженный.
Разнеженная, мягкая, потрёпана,
Испещрена космическими знаками.
Всё языком, не веря сказкам, щёлкала,
А после - на моих коленях плакала.
2.08.2017