Бывало Тот сидит, жуёт обложку,
Как самый знаменитый попугай,
Приученный к поэзии Япошкой...
А мысли так и прутся через край!
Одна другой приветливей и краше
Одна другой румяней и белей,
Величественнее кремлёвских башен,
Волнительнее крика журавлей.
Тот ими и обласкан, и утешен,
О сколько их тут, соком налитых!
Тут и фуражка, полная черешен*...
О ней и повествует каждый стих.