Кухонный Рим
вот такая большая на кухне стою, как в поле
и с небом вдали сливается горизонт
Шляпника не было б в жизни, коль белый кролик
не прыгнул в нору, пусть это и был лишь сон.
а я вот, нагая, босая, и сразу в лимб.
горит не Иерихон, не Иерусалим.
и для них твой скрипичный ключ теперь просто ключ
а ты же не признаешь, кто из них могуч
на своей борщевой искотлетенной серой кухне
и за это они тебя могут больно стукнуть,
но внутри только что-то рухнет -
начинаешь отстраивать заново Вавилон
танцуя на стыке двух полупрозрачных сфер
остаёшься обозван, обсосан и не хвалён
потому что всегда а ля гер ком а ля гер*
мама выпрашивает "дочка, ну в чем же дело?"
мама меня уже сотню раз отпела,
забирая на свой корабль, под белый парус
но я ухожу и всех вас держу под прицелом,
словно двуликий Янус
не поддаваясь слабости и старению,
стою налегке, замёрзшая на ветру,
глотку порвав, но всё равно ору:
возьмите, возьмите в душу стихотворения
как дефибриллятор в труп!
тебя бьют по щеке, не меняя твоё сознание
и ругают за то, что ты менее осязаемый,
а ты куришь, смеёшься, сидишь на обрывке кармы,
будто бы на корме
и как будто кроме
как будто в коме
дед рассказывает про казармы,
ты смеёшься с возможности умереть
в этом отчем доме
и тащишь сей груз заботы своей родни
забота, как об Иисусе Христе
Пилата
у меня в этом месте имеется точка возврата
поэтому не пытайтесь меня хоронить
мама поёт и спрашивает "люли-люли,
дочь, отчего у тебя пустота внутри?"
не помогают гуси, слова и пули,
и этот Рим улыбается, не ведая, что горит
*A la guerre comme a la guerre ( фр. ) - на войне как на войне