Я отчего-то думаю о Риме,
его величии и о семи холмах,
об украинцах, что кричат о Крыме,
о брошенных в Союзе закромах,
так мать не голосит о блудном сыне,
и как патрон о проданной рабыне
не думает о прежних с ней грехах.
Кричат об оккупации Россией
ее давно непаханой земли,
о глупости толпы и о стихии,
замешанной на пьянстве и крови,
о вышиванках
и о ностальгии
по гетману,
а также о насилье,
чего достичь так долго не могли.
Майдан кипел,
затянут черным дымом,
щиты сомкнулись в боевом строю,
толпа вот также дыбилась под Римом,
давясь у Палатина на краю,
а над толпой уже незримо
злой дух витал необратимо,
готовил грозно трапезу свою.
Людская жадность не имеет меры,
ее пороки –
алчность и нужда,
кто злату присягнул –
тому нет веры,
ему роднее зависть и вражда.
Не верят ни во что легионеры,
в толпе уж не выдерживают нервы,
опасность,
осторожность ей чужда.
Лициний Красс построил легионы,
над Форумом нависла тишина:
он обещал солдатам миллионы,
победа в Парфии была для них важна.
Но грустно что-то в стане почтальонов,
укор стыда нести по регионам,
глухая весть о поражении страшна.
Толпа шипела, жадная до крови,
не думая про жалкий свой удел,
глашатаи и полководцы,
хмуря брови,
не вмешивались в грозный беспредел.
Бесчестье проигравшим Рим готовит,
трусливый Киев громко славословит:
«…получит каждый все, чего хотел».
Манили долго Неньку иноземцы,
а нужен был всего один нажим,
так в древности не радовал туземцев
стеклянных бус безвизовый режим.
Донбасс в дыму,
но гордо флаги реют,
в руинах все восточные Помпеи,
а мы куда-то радостно бежим.
Так жадность с глупостью в единстве,
черпая ненависть извне,
готовы сокрушить в бесчинстве
невидимый, но родственный барьер,
нет ничего святее подхалимства
которое сменило материнство,
и общество устроило вполне.
Жизнь не усвоила истории уроки:
богатство,
зависть,
ненависть,
нужда –
неистребимы у живых пороки,
их порожденье –
вечная вражда.
Но Рим стоит,
презрев земные сроки,
он сам – история и он – ее упреки,
а Украина –
лишь нескромная раба.
июль, 2017