Не ищи меня, Кэтрин, в постели, пропитавшейся солнечным светом, и не ставь мне горячий какао с парой вкусных молочных конфеток. Не звони мне с надеждой увидеть, как в глазах загорается радость: мне лишь только тогда будет стыдно, словно я совершил злую пакость. Я отвык от семейной жизни, быт домашний давно противен; мне лишь тошно от перспективы жить до гроба в пустой квартире, спозаранку вставать, греть пищу и плестись на метро до работы, слышать это "Займи мне тыщу!", делать вид, что меня заботит эта праздная жизнь дилетанта, лицедейство, нарочитый пафос. Я б во всё это бросил гранату и забыл бы про этот хаос. Моё сердце влечёт природа, неизведанных местностей тайна; заменяет вино свобода, а земля - мягкий бархат дивана. Гладь дорог вместо кафельной плитки, трели птиц - как будильника звоны. Я могу лишь вам слать открытки прямиком из хостела в Бонне, а потом, как заря забрезжит, заводить свой уютный фольксваген и лететь сквозь бодрящую свежесть, упиваясь свободой бродяги. Засыпать у знакомых в Ницце, а наутро брать рейс до Пекина, забываться на день в столице, пропадать в магазинах пластинок. Покорить Эвереста громаду, выжимая из времени соки, делать снимки у балюстрады, тихо плавясь на солнцепёке. Пропадая в лесах норвежских, загорая на архипелагах, начиная учить вдруг чешский и ныряя в красоты Праги. А выныривать снова в фургоне, уплетая за щёки сэндвич, и на небе ища Скорпиона, засыпать от такого блаженства.
Моя милая Кэтрин, я счастлив был с тобой проводить ночи мая. Но тебя держит город, а значит... до свиданья, мой друг. Уезжаю.