Я жил: не пустой и не полный,
не зазнавшийся и не смирившийся,
чей-то друг, чей-то враг кровный,
кому-то важный, кому-то забывшийся.
Словом, жил я как все: ни много, ни мало,
где-то лучше, где-то чуть хуже,
бывал в бинтах, порезанный, в ранах,
был застрелян из сотни оружий.
Лились слезы ручьями солеными,
искрилось счастье в морщинках глаз,
были мы когда-то влюбленными,
пока я, как свеча, не погас,
пока я не раскинул остатки
растворившейся в водке любви,
я влюблялся в тебя без оглядки,
но когда-то решил вдруг уйти.
Время портит все светлые души,
жесточит даже лучших из нас.
признаюсь: никому я не нужен,
потому не хочу лживых фраз,
не хочу разбитых надежд,
после счастья, сочащегося с глаз.
После срывов друг с друга одежд,
где сплетались не телом, но чувствами,
где читались мысли сплетавшихся,
где я чувствовал все даже деснами,
когда зубами в тебя вцеплявшийся,
думал, что эгоист еще тот,
но поцелуями полнил твой рот,
твои ключицы и хрупкую шею,
я по-другому, увы, не умею...
И я знаю, говорил, что ушел,
но как-будто в родные дали,
меня тянет в грудине душой;
этот спор мы давно проиграли -
я возвращаюсь в родимые дали.
И среди тысяч красивых внешностей,
и согретых вином чувств,
мы всегда выбираем души,
они, как отдельный из видов искусств.
И среди тысяч красивых внешностей,
я выбрал душу душой,
и даже если увязну в погрешностях,
я увязну в них только с тобой.