7 - Я Тебя никогда не забуду - 1 книга цикла из 11

   Александр Тимшин

Я Тебя
никогда
не забуду
       
2018
ББК

«Я Тебя никогда не забуду» - тринадцатая книга творчества, седьмая книга духовных
стихов-откровений, первая часть большого цикла.

   
    ПРОЛОГ

Мир вам, кто видит эту страничку.
    Для меня самого великое чудо этот цикл стихов
«Я Тебя никогда не забуду» и последующие книги.
    Плоть практически умирала, я чувствовал, как тёплая струйка крови, пульсируя, вытекает в черепе, и тело начинает терять подвижность, до полного обездвиживания, но разум оставался ясным, и осознавал всё, что происходит, и взывал об одном: «Господи, помилуй».
    Милостью Господней мне дали шанс умереть для греха и образно воскреснуть – для чего?
    Названия книг говорят сами за себя:
1. Я Тебя никогда не забуду
2. На круги своя
3. Имеющий слух услышит
И если первые три книги цикла – взыскание последних овечек, 4 «Обновление мира» – о том, что весь мир приговаривается к уничтожению огнём.
5 «Воскресение» – о смерти и с чем предстанем на Страшный Суд.
И 6 «Капли жизни» – после сна-видения о том, что время ускоряет свой ход, и мы уже перед поворотом, после которого покаяния уже не будет, будет разыгран сценарий предсказанный пророками. Ещё есть шанс-чудо хоть кому-то принести, именно в храме, обряд покаяния, там окна в горний мир, и возможности молитвы, особенно в намолённых храмах,  сильно усилены, и идёт помощь – благодатью.
    Без неё мы ничто, и всё напрасно: и рождение, и жизнь, и смерть…
Для тех же, кто в этом странствии души сможет уловить и найти свою гармонию, свою Золотую середину, между духом и плотью – есть шанс перехода в иной Светлый мир. Воскресения не для Страшного Суда, а войти в Город Золотой и прийти к Древу Жизни, и утолить свою жажду из Реки Жизни.
    После 7 и 8 книг «СЕМЬ, СЕМЬ, СЕМЬ» и «Россия» – стало очень ясно, что стихи уже не мои, это идёт дар Свыше, и 9 «ПРЕДЗИМИЕ».
Сборник стихов, что скопились – «ЧЁРНАЯ СКАЗКА».
Все стихи в книгах приходят в полусне уже готовые: с завязкой, сюжетом, развязкой…
    А книга  «МОРЕ» – не отсюда и странная, как бы отсвет от моря стеклянного у престола Божия…
    Потом пойдут несколько книг стихов-песен – своеобразная панихида по этому миру:
«Реквием МОРЯ» и «Реквием МИРА», «ЗВЕЗДОПАД» –  эпилог, и «ВЕТЕР ВРЕМЁН» – о том, что мы прошли поворот. Время увеличило свой ход, и надо постараться удержать то, что успели собрать в плод покаяния…
И две книги – некрологи по этому миру: «ПЕРЕБИТЫ, ПОЛОМАНЫ СУДЬБЫ» и «ЦВЕТНАЯ СКАЗКА». А после неё целая палитра радуги «СКАЗОК» – это от слова «казать», делать точный подсчёт остатка верующих на Земле, на лучшие мотивы России и мира и всё с небывало мощным вдохновением.
Символически также сотворилась и общая обложка.
1. Вначале по периметру идёт многоцветный хаос, как бы битое стекло – это мир внешний.
2. Фон – прямой и косой крест, обрамлённый белыми лучами, сектора – в которых для каждой книги свой цвет, а у центральной книги всего творчества «СЕМЬ, СЕМЬ, СЕМЬ» – семицветные лучи.
3. От семицветных лучей сотворён овал для всех книг, только синие лучи создают не косой крест, а прямой.
4. Внутри овала – Никольская часовня, на Преображенском кладбище в Москве – «О девяти крестах», в которой автор получил причастие Свыше.
АМИНЬ.
ИМЕЮЩИЙ СЛУХ УСЛЫШИТ
ПРЕДИСЛОВИЕ

    Цикл «Я Тебя никогда не забуду» – начинался седьмой
книгой в творчестве, все стихотворения из семи четверостиший, книга «СЕМЬ, СЕМЬ, СЕМЬ» – седьмая
в цикле, и на обложке есть три детали – из семи цветов радуги.
    Если в первых шести книгах творчества я творил сам – иногда по вдохновению, иногда просто нарабатывая технику, то начиная с седьмой начала возникать мысль, перешедшая после книги «СЕМЬ, СЕМЬ, СЕМЬ» в уверенность, что творит Господь.
    Темы и строки приходили в полусне, уже готовые: с завязкой, сюжетом, развязкой…
    Стихи шли – небывало мощным потоком от 2х до 9 стихотворений в день, а в остальных книгах цикла обычно давали по одному.
    Я всего лишь сосуд, который их зафиксировал…


ИМЕЮЩИЙ УШИ УСЛЫШИТ



Сразу же пошло такое же сверхвдохновенное продолжение, от 1 до 3 стихотворений в день, мысли о РОДИНЕ, 8 книга цикла «Я Тебя никогда не забуду» – «РОССИЯ»
____________________________________________________

     Книга «Я Тебя никогда не забуду» – седьмая в творчестве, и первая послеинсультная, с обновлённым мозгом, в чём-то даже сильнее технически прежних стихов, а о духовном качестве не мне судить, и вы не судите меня строго, благослови вас Господь на прочтение…

*    *    *
               
                Ты стихов на рассвете попросишь,
                Их у тех, Свыше кто, не убудет,
                А мы просто ослабшие люди,
                И в душе нашей поздняя осень.
                И в душе нашей холод и ветер,
                Голос совести слабый и лишний,
                Образ мыслей земной и несветел,
                Но ведь есть же цветущие вишни.

                Вдохновлённый возвышенной Высью,
                Слово Божье я сделаю осью,
                Растоплю холод ветреный мыслью,
                Пусть уходит тоскливая осень.
                Мысли светлые, белые чайки,
                Вознесите меня над землёю,
                Здесь уже гласу правды не внемлют
                И о вечном спасенье не чают.
                Не хотят знать о праздничном Лете,
                Стать бы осенью белым цветочком
                И дать адрес единственно точный,
                Но об этом уже много спето.

                Тяжелеют от холода мысли
                И к земле устремляются камнем…
                Но светает, день истинно славен
                И венчает мысль верою с Высью.
                Я себя к этой Выси приближу
                Парой строчек, пришедших оттуда,
                Коль о Божьем тепле не забуду,
                То когда-нибудь Лето увижу.
               
*    *    *               

По каналам центральной системы
Где-то катится допинг из чая,
Мозг усиленно ищет цель темы,
Чтобы не был сон тупо отчаян.
Полусон, полуявь, полудрёма
Мне навязчиво образы вяжут,
Я физически в пологе дома,
А умом могу в космосе даже.

Полуум полусна, полуразум
Где-то вытащит мысль подсознанья,
И картины слагаются разом:
То, что было, что есть и мечтанья.
Пролететь, тормозить, впечатлеться,
Кто же знает, нам этого надо?
Миражи из событий, дат, лица,
Ну и изредка выпадет радость,
Но не плотская радость земная,
В тёмном облаке лучик из света,
Из миров, что не здесь, что не знаем,
Как в горах серых эхо привета.

Я молитвой на эхо отвечу:
«Да, я здесь, не теряй меня, Боже.
Боже крепкий, БеЗсмертный, Бог вечен,
Я проснулся, и совесть явь гложет».
Покаянной молитвенной явью
Я умышленно образы строю,
Преблагую Мать, Троицу славлю,
Цель святую, Бог истинно трое.
               
*    *    *

Жизнь моя – это сон или правда?
Кто-то матрицей бредит, тоскуя,
Где и в чём в этом мире не прав я,
Кто дела, пути, судьбы тасует?
Задаю себе эти вопросы,
И ответ не найти в этом мире,
Как мозаики сложной бус россыпь…
Как из пепла восстать птицей Сирин?

Мать, отец и друзья на погосте,
«Был ли мальчик?», где след на планете?
Мы хозяева в жизни иль гости?
И за что по - большому в ответе?
По большому, по малому счёту,
И где грань между словом и делом?
Что препятствует лёгкому взлёту,
По воде ходим робко, не смело.
Постепенно приходим в мир веры,
Не объять необъятное взглядом,
Но анализ эпохи и эры
Говорит, что есть Истинный разум.

Знал же Бог, что мы будем в задумке,
И оставил для странников вехи,
И без веры вся будущность в дымке,
А для верящих Истина светит.
Через Истину выплывем к правде,
А молитва усилит дар веры,
И вы Свыше ход мыслей поправьте,
И простите за песни слог смелый.
               
*    *    *

Как же быть, когда всё запредельно,
И проблемы обрушатся разом?
Осознать, что всё сущее сдельно,
И платить должен мыслями разум.
Через мысль, через пот, через траты,
Нас выводят из хода по кругу,
Для чего страдал Боже распятый?
И дать место обычному чуду…

Когда рушатся стены незнанья,
Нам ответы идут на молитвы…
И тогда не напрасны стенанья,
И в венок мысли правильно свиты…
А венок самый лучший из терний,
Он как пропуск душе за пределы,
Он шипами очистит от скверны,
А внутри злак умноженный, спелый.
Много в мире проблем и страданий,
И ответы не сразу находим,
Но нам мир дан на поиски знаний,
Даже смерть –  это образно озимь.

Умираем затем, чтоб воскреснуть,
И кресты как духовная радость…
За пределом всем верным не тесно,
И там нет зла из плотского яда.
Мир духовный, как лето в цветенье,
Там немыслимо сложные краски,
Там немыслимо райское пенье,
Без проблем мир очищенный, ясный.
               
*    *    *

В череде замороченных буден
Выручают воскресные вехи,
На примере знакомых здесь судеб
Нам покажут, ЧТО ложное лепим.
На песке дом из мокрого снега,
Все дела лишены оснований,
Все утехи, стяжательство – эго
И грехи – цепь из страстных желаний

Процвести, как трава, не заметив,
Что есть мир из прекрасного рядом,
Надо верить, как веруют дети,
Не травиться сомнения ядом.
Сомневаться, что есть упованье,
Не спросив, не получишь ответа,
Жития всех святых нам сказанья,
В тёмном мраке как лучики света.
Те, кто ищет, тот лучик находит,
Там на каждого хватит с избытком,
Это как для безногого ноги,
 А без Бога вся будущность – пытка.

Попытаться пролезть под оградой
Не получится, схватят и в омут…
То пустая лет времени трата,
Так уносит всё дальше от Дома.
Чтоб напомнить: воскресные вехи,
Как пунктиром поделят дни года,
И глаза приоткроет Дух Светлый,
О Творце говорит вся природа.
               
*    *    *

Раньше связь была – почта России,
В СэСээРе живали мы смело,
А теперь нас «в контакте» спросили,
В «Одноклассниках» чиркнули мелом.
Через миг уже «кто» и забыли,
Моментально стираются буквы…
Были, есть или в прошлый цикл жили,
На письмо не приложишь и рук ты.

Но за далью всё было роднее,
Тосковала душа по контакту,
А сейчас, то ли стали мы злее,
Есть значение мелкому факту.
Где-то самых родных не поздравим,
Всё с толпой тараторим без толку,
По эпохе сужденья и нравы,
Места нет для раздумья и долга.
Иногда просыпаемся бодро,
И звонит телефон для порядка,
Так, словами потешили горло,
И опять, как улиточки, в прятки.

Как сложить этой графики пазлы,
Кто, зачем нам встречался по свету,
Для чего кто-то другом был назван
На пути неприкаянном этом?
Кто же истинный Друг на планете,
И вернее и ближе не будет?
А об этом все знают и дети,
Он с тобою всегда и не судит.
               
*    *    *

Свою участь я в мире обдумал,
Все штаны изорвав от погони,
Всё серьёзно, до боли, не юмор,
Хорошо вразумления понял.
Не сочтите мой голос за «ментор»,
Эти выводы с кровью и потом,
Жизнь-кино в моей памяти лентой
Пробегает убыстрено оптом.

Где-то юности шалостей крохи,
Потом армия, море и город,
И из города «сделали ноги»,
В дом-колхоз, где всех делают вором.
Потому что, почти что не платят,
И добро там лежит, где попало,
А за мелочь в деревне не садят,
Ну, а бедным той мелочи мало.
Получается замкнутость в круге,
А когда поглядел где поглубже,
Оказалось, всё дело в науке,
Для духовного действия – уже.

Всё сошлось в Божью заповедь, строго,
И никак и нигде не объехать,
Всем такая дорога-погоня,
А подсказка звучит нам – как эхо.
Эхо в громе иль внутренний шепот,
И болезнями выправят пазлы,
Боль в спине, чтоб от Бога был локоть,
От куренья спасения – язвы.
               
*    *    *

Процвести, как трава, не заметив,
Что миры из прекрасного в людях,
Так на фоне кусающих месив,
Можно видеть обычное чудо.
Чудо веры меняет сознанье,
И преграды вокруг расчищает,
Призывают, не глядя на званье,
А таких, кто сгодится для Рая.

Кто был слеп, но с зачатками правды,
Подсознательно веря, тоскуя,
Что заблудшим отыщется пастырь,
Кто прозрел от беЗсмысленных сует.
Есть ещё генетический ребус,
Там молитвы, проклятия рода,
Есть на взгляд безразличные к Небу,
От природы берущие подать.
Их удел ЭТА жизнь и не больше,
И жалей, не жалей, не поможешь…
Ну, не верят молитвенной пользе,
Как клинки без спасительных ножен.

Так и режут, и ранят друг друга,
И ломаются, тупится жало,
И встречается бедственный ужас,
Или жалко текущая вялость.
Как трава – это просто и сложно,
Но их косят, встречаются ветры,
Так вот вера – ограда и ножны,
И цель веры – мир радостный светлый.
               
*    *    *

Я прощупал лучом мозг в сознанье,
Ища сканером верные строчки,
Подсознательно веря Писаньям,
И с надеждой увидеть смысл точный.
Мне больному тягаться нет смысла
С тьмой поэтов, гигантами в букве…
Но душа в бой, на творчество вышла –
Ясно видит, как рубите сук вы.

Сук надежды от древа познанья…
А внизу мрак и внешняя пропасть,
Не спасти уговором и бранью,
Так и будете в тёмное топать.
Не спасти убежденьем и плачем,
Безнадёжное гиблое дело…
Может, в маленькой степени значит
Убеждение личным примером.
Но для этого надобны силы…
А своих, как всегда, в недостатке,
Но для пользы всех верящих били,
Чтобы вверх шли, дорогою шаткой.

Вся для этого жизнь и проблемы,
И другой не надейтесь, не будет,
Смерть вторая ужаснее тлена
Для того, кто познание рубит.
Осознал часть, спасибо болезням,
Благодарный за помощь Писанью,
Вот об этом души моей пенье,
Разглядеть ясный Свет призыванье.
               
*    *    *

«Осторожно, здесь водятся тигры» –
Эти надписи встретишь в саваннах,
Но реально все жала и иглы
Для трезвленья, чтоб были не пьяны.
Чтобы помнили проклятость мира
За грехи и за древо познанья,
Что за телом охотится «ирод»,
Пока млады и в смыслах исканья.

Кто-то прячется бегством в «египет»,
И другие в сраженье и бденье,
Но не вечен ребяческий лепет,
И когда-то попросят служенья.
Да, когда-то потребуют дело,
Но не бойтесь, нет силы, не спросишь,
И по вере злак надобен спелый,
Здесь у каждого личная осень.
И всегда звери сзади и сбоку
Слева, бесами трогают рёбра,
Чтобы в нас пробудить в гибель похоть,
Есть такой обольстительный образ.

Звери страстные помыслы знают,
И всегда ищут слабую струнку,
Ну, такая их долюшка злая,
Строго следуя факту и пункту.
Но не встретите надписей в мире:
«Осторожно, здесь злые желанья»,
«Осторожно, нечистые в силе»…
Выбор воли: борьба или спанье.
               
*    *    *

И друзьям, и врагам пожелаю
Испытать чудо – жало болезни,
Я простой, не завистлив, не «каин»,
Осознал этот опыт железный.
Это важно для всех испытанье,
Я прошёл его вплоть до инсульта,
Всё случилось по сроку, не раньше,
Где-то кнопки нажали у пульта.

Я не верю врачам, не помогут,
Они сами немногое знают,
А путей излечения много,
Так не хочется вылететь в аут…
И не хочется боли напрасной,
Надо в корень серьёзно вглядеться:
А там стыд, огорченья, ужасно,
Не найти для таблеточки место.
Лучший лекарь, конечно же, голод,
Но нет силы, не выдержать планку,
Потом разных очисток цикл, школа,
И растенья согласно по рангу.

Есть для всех, как откроется ниша,
Может, корни могучие рядом,
Мы в потёмках потребное ищем,
А оно под покровами сада.
Я не лекарь готовить рецепты,
Но я знаю – Господь не оставит.
Я за правду и Истину цепкий,
И творю песни Господу в славу.
               
*    *    *

Как хотелось раскладывать бисер:
Виртуозно, узорно, стежками,
Но явились значения чисел,
По пророчествам, истинно, аминь.
Как хотелось бы славы поэта –
В числовом, нахимиченном веке,
Но, увы, ненадёжно всё это,
Не оставишь в экране отметин.

Издаваться? Да, это бы круто,
Но нет связей, удачи и денег,
Ночь в разгаре и будет ли утро?
Так и жить среди призрачных теней?
Тени манят мольбой виртуальной,
Ходят в гости, читают не споря,
Но доходит ли слово реально?
Разве после прошедшего горя…
Но и сам я прозрел от ударов:
Смерть ребёнка, болезни, и треснул,
Раскололся мир плотский немало,
И вопросы прорезались честно.

Значит, я ни при чём – это Боже:
Вразумляет, прощает, выводит…
Всё сейчас откровеннее, строже,
Не мгновения суетной моды.
Бисер, свиньи и слава – всё образ,
И стихов образ – ёжик в тумане,
Чтобы вас не ужалила кобра,
И лекарство узнали, кто ранен.
               
*    *    *

Знать бы, где упадёшь и не встанешь,
Подстелил бы помягче соломки,
Афоризм этот знаете рано,
Но подстилки, где падаем, тонки.
Нам удары, что в лоб или по лбу,
И слова вылетают чрез ухо,
Окруженье – галдящие толпы,
До конца озабочены брюхом.

Нас цепляют из прошлого крохи,
Горизонт ниже пояса, мутный,
Жизнь-волчок из блуждающей оси,
Кругозор шаткий, сиюминутный.
Единицы выходят из круга,
Но и тех не увидишь до смерти,
Сплошь и рядом смех, пьяная удаль:
Это мы всю историю вертим…
Может, вертим как белки в колёсах,
Маховик раскрутился, не встанет,
Не засунешь меж спицами посох,
А в конечном итоге всё – баня.

Сортируют на чистых-нечистых,
Неразумных, упёртых в мир внешний,
Как пройти Путь средь множества истин?
Приглядеться на опыт дней прежних:
Часть религий, как черви в болоте,
Не еврей – на ступени не встанешь…
Но взгляните на прожитый опыт –
Христианский намоленный Камень.
               
*    *    *

Все мы издали очень похожи,
Но вблизи разделения жёстки,
Так похож своим образом ёжик,
Но иголки по-своему остры.
Так похожи мальки в океане,
Но со временем вырастут ребра,
И огромное стадо в саванне,
Но узорна по-своему зебра.

Нет похожести в форме снежинок,
И в физической схожести капли.
Так монах вдали – серенький инок,
А внутри личных подвигов факты.
Для чего нужны эти различья,
Мы же все мотыльки на планете.
И судьба у нас образно – птичья,
Почирикать о прожитом веке.
Но долбят нас, мочалят, прессуют,
Обучают, дают, что полезно,
Но в итоге всё – множество сует,
И мы голыми встанем пред бездной.

Где же эти крупинки из злата,
Что в руде сорной здешней намыли?
В чём последствия разного яда,
Что хватали, пока были в силе?
Есть единственный уровень – вера,
Он единый ведёт за пределы,
И поможет, одежда – чтоб бела,
И в молитве дерзания смелы.
               
*    *    *

Молот жизни тяжёлый и грубый,
Ходит жёстко, как маятник лютый,
Зазеваешься – выставит зубы,
Убежать? – все гадания мутны.
Можно тихо лежать на болоте,
Прятать голову в жиже и тине,
Но там бесы в подводной охоте,
Мы – добыча, духовно остынув.

Строить дом средь болот невозможно,
Хотя строят, утоните в яме,
На песке, на краю, осторожно? –
Неразумно, вмиг смоет дождями.
Но и там строят дачи, посёлки,
Города, мегаполисы в пыли,
Бесы там – злые наглые волки,
Не пример, что там многие жили.
Где же строить: на суше, на море,
В деревеньке, в таёжной берлоге?
Где же крепь, основанье, без горя,
Куда «сделать надёжнее ноги»?

Молот жизни, на то он и молот,
Чтобы плющить булат для закалки…
Утолите Писанием голод,
Вера – дар, не возьмёшь из-под палки.
Молот жизни ударит болезнью,
Горем разным, но в целом до Срока…
Дай-то Бог, чтобы было полезно
И в душе закрепилось глубоко.
               
*    *    *

Очень мало кукушкой пропето:
Жить кому-то и сколько здесь в целом,
Но и я не нуждался в ответе,
Мне бы быть озабоченным делом.
Не валяться безвольно в кровати,
Проживая день даже и сыто,
Мне нагрузки для творчества хватит,
Не идти по дороге избитой.

В садоводстве прививок без меры,
И плодов экзотических разных,
Кто с природой – спокойные нервы,
И любая удача как праздник.
Чтобы сад стал – родная округа,
И надеюсь, что хватит упорства,
Расселить обитателей юга,
Но, увы, мне не вывести сорта.
По большому же счёту всё пена,
У физических истин есть сроки,
Но духовное поле нетленно,
На примерах показано многих.

Его пашут постом и молитвой,
И сажают раскаяний крохи,
Веря – в будущем выпадет сытость,
А текущее – тленному вздохи.
Вы меня на рассвете прочтёте,
Или ночью, блуждая по кругу,
Я достигну вас словом в полёте,
Рядом с вами нетленным пребуду.
               
*    *    *

Ты стихи, живя плотью, забудешь,
Но припомнишь, когда хуже станет,
Будет-нет напророченный ужас?
Мысли в правде – открытая рана.
Но Господь тоже грешными ранен:
Словом ложным, бичами, гвоздями,
Навсегда, до последнего с нами,
Лечит наши грехи и изъяны.

Но всегда предавали и будут,
Кто по слабости, кто и по злобе,
Неразумных, заблудших не судят,
Это смертники – служат утробе.
Самый страшный проступок – неверье,
Без суда и без следствия «к стенке»,
Не поверили Выходу-дверце,
Псы возвратные в Мебиус-ленте.
Сколько раз её вдоль не разрежешь:
Всё запутанней, круче сюжеты,
Но с молитвой вращения реже,
Да и видишь кручения эти.

То здоров, то болеешь до боли,
Любят-нет – лепестки на ромашке,
Жизнь одна – второгодником в школе
Не оставят, допустишь промашку.
Эти песни подобные чуду,
Сотворёны для Господа славы:
Я Тебя никогда не забуду,
Ты меня никогда не оставишь.
               
*    *    *

Я подумаю: Боже, Всевышний,
Оградил меня дружеской сетью
От излишеств, и слабости  вышли,
И пытается истину петь ум.
Есть слова о страданье и боли,
Её столько гуляет в округе,
А мы больше родимое холим.
И мечтаем о прелестях юга.

Я типичное эго затронул:
Полетят в мою сторону камни,
Не мути тихий с ряскою омут,
И не порти наш маленький праздник.
Все мечтают уехать от быта,
Оторвать в родной гавани якорь,
Жизнь за морем обильней и сыта,
И не надо над суетным плакать.
Но за морем другие проблемы,
Их не видно за шумом экскурсий,
И там больше стяжательства плена,
И дороже для жизни ресурсы.

Но никто бедолаг не жалеет,
Все завидуют тёплому краю,
Обольщающий ласковый берег,
Где печаль наша призрачно тает.
Я подумаю: Боже, Всевышний,
Пусть немного потешатся гости,
Без излишеств и прелестей лишних,
И даруй им до родины мостик.
            
*    *    *               

Мир без счастья и тьма без просвета,
Выплывают в проклятиях рода…
И разобран был мальчик на части
В фильме «Ярик», на органы – мода.
Куда катится мир сатанинский,
Кто обрубит лихие заклятья?
Но всегда были злобные финки,
И срывались зло с девочек платья.

И всегда где-то горе и войны,
Голод, жажда, невзгоды, болезни…
Но вскрывался шов грязный и гнойный,
Чтоб рубец стал здоровый, железный.
Да, всегда вразумления горьки:
Как России, за годы безбожья,
За катанья, без Господа, с горки,
За пустые мечты бездорожья.
Эти страшные истины  – где-то,
Не у нас, не сейчас, не достанут,
А у нас чик-чирик, тёпло лето,
Мы не вылетим, образно, в аут…

А у тех, кто уже не на поле,
Есть ли шанс покататься по травке?
Горе, горе, неумолчно горе,
И в глаза посмотреть надо правде…
Сами корень ищите в молитве,
И не прячьтесь в улитку незнанья,
Всех нас в ад тянет проклятый изверг
И защита одна – покаянье.
            
*    *    *               

Муки творчества – сладость и горе,
И не манят другие утехи,
Заглянув нашей сущности в корень,
Понимаешь смысл времени – некий.
Всё размечено в сроках и датах:
Путь кому-то и где, в чём отпущен,
Сколько взять здесь житейского яда,
И когда уходить в небыль лучше.

Но к чему нам чужие уроки,
Если каждый есть центр во вселенной,
Личный опыт и знания копит,
И взлетает над мелочью бренной.
Каждый – пуп, эксклюзивный и разный,
Нет похожести – критики враки,
Прикоснуться к нетлению праздник,
И кто нас критикует – собаки.
Здесь такая сверхрадость – зачатье,
Переполненность внутренним грузом,
И рождение дитятка – счастье,
Но в признание МУКИ – вход узок.

Мука это же часть – «…кулатуры»,
Так смотри, этой прелести – горы,
Но не выбросишь творчество в урны,
Вот уж истинно – мука и горе.
Остаётся свет дум – размышленье:
А представь себя с творчеством – голым
На Суде, и где выбор – нетленье…
Помоги, Боже, выстрадать школу.
            
*    *    *               

Мои крылья питает надежда,
Что и я свою выполню долю,
Что меня не утянет вниз бездна,
И я правильно выберу полюс.
Эти чёткие планы и виды
Открываются всем в размышленьях,
Когда им не указ телеидол,
И избегли от плоти плененья.

Кто беЗкрылый не слышит глас речи,
Копошится в мелькании сует,
Говорят, что таких время лечит,
Хорошо, если в пользу… и будет.
Не про них в этот миг разговоры,
А про крылья, ведущие к Небу,
Про Мечту – к ней прикованы взоры
Тех, кто хочет распутать жизнь-ребус.
Самому, это факт, не распутать,
Это если ведут и помогут…
Получается – прах: слава, удаль,
А нужда в сослужении Богу.

Через верных всем пишутся письма,
Но без крыльев в тех письмах ошибки:
Уклоненье в столпах догматизма,
Там виденья и ереси хлипки.
Православные пост и молитва –
Вот те правильно славные крылья,
Слава Богу, что правильно призван,
Всё что низко и низменно – свиньям.
            
*    *    *               

Кто есть кто? – в зоопарке подобий,
Кто-то лев, кто-то заяц трусливый,
Где комфортней средь множества фобий,
Кто какие возделает нивы?
Мы примеры подобия ищем,
И творить можем радость и горе,
Но различья в поступках и пище
Говорят о величии рода.

Мы такие всеядные твари
И творить можем радость и горе,
И порой непотребное сварим,
Но смотреть надо творчеству в корень.
Например – эти чудо-поэты
Выдают квинтэссенцию мысли,
Мы века этим творчеством метим,
Как хранилища зернышек истин.

Есть гармония слова и дела,
Это центр человеческой жизни,
Выраженье дум, граней, вех – в целом,
И что есть запредельное – признак.
Кто же я в этом царстве подобий?
Сильно нравится «Слон» в караоке,
Добрый, розовый, сильные ноги,
И такой же, как я, одинокий…
Не такой, какой кажется внешне,
С оптимизмом сердечные строки,
Это шифр нашей вере, надежде,
И под строчками кладезь глубокий.
               
*    *    *               

Образ бьющей волны мои строки:
То нахлынут, и я на вершине,
То спадут, и я в яме глубокой,
Но в мольбе-плаче к Божьему Сыну.
Волны рушат брег-камень упорством,
Так и я не застыну, а встану
Сокрушить то, что хвалится гордо,
А на деле оковами стянут.

В строках правды святой мегатонны,
Отделённой от зла и лукавства,
А мир в образе пьяном и сонном
Жрёт-жуёт непотребные яства.
Мир упёртый – до облака скалы,
Для такого лба мало цунами,
Там закат угрожающе алый,
И надёжнее в волны и с нами.
Здесь хотя бы надежда на помощь,
Что со шлюпок протянуты руки,
А на бреге ты скованный овощ,
Или в виде прожорливой суки.

В виде лающих псов на блевоте
И я вкус этот суетный знаю,
Мир без Бога дрянной и животен,
И не годен практически к Раю.
Мы должны быть, как образ песчинки,
Пообкатаны и без зацепов,
А не в образе режущей финки
Или грязных занозистых щепок…
            
*    *    *               

На земле все по рангу и чину,
Не равны, как патроны в обойме,
Не взлетишь, часть обличия скинув,
Коль рождён был от суки помойной.
Кто нам выбор и гены тасует,
Выбирает сословья и касты?
Есть уделы из суетных сует,
А кого-то находит Свет-Пастырь.

Неудобные горе-вопросы,
Звуки их неудобоваримы,
А ответы, как золота россыпь,
Все в руде, ищут их пилигримы.
Значит дело не в ранге и чине,
А в труде, куда выберешь вектор,
Много их обольстителей ныне
Среди главных религий и в сектах.
Не от нас было наше рожденье,
И в чём суть продолжения рода,
Как постичь чудо-тайну моленья,
И какая от нас Небу подать?

Про себя мне понятное много,
Есть зацепки, удары и вехи,
Но за ближних и дальних тревога,
Я не вижу им выходов неких.
Где-то чудится сбой интеллекта,
Где-то грубость, характер угрюмый…
Месят много и с примесью тесто…
Думы, думы, полночные думы…
            
*    *    *               

Город этот не здесь и без горя,
А нам грусть в светлой, радостной песне,
Там животные чудны, не спорят,
А здесь жди: мир когда-нибудь треснет.
А здесь зло вылезает наружу
Острым шилом, в подушке из пуха,
И бросают то в пекло, то в стужу,
Не дают быть служителем брюха.

А здесь бесы и Божьи законы,
Эти в рёбра, а тех не объехать,
И итог – привередливы кони:
Это край, огорченье, без смеха.
Эти-те, а там город из злата,
Ночи нет, и ворота – есть жемчуг,
А здесь жизнь бьёт ударами мата,
Бесы разные помыслы шепчут.
Там живая вода, древо жизни,
А здесь пот и солёные слёзы,
Здесь пируют в счёт будущей тризны,
Смерть вторая – весь будущий отзыв.

А звезда? А там семь, и в деснице,
Нам послание, разными в вере,
Призывание с недругом биться
Пока есть ещё Выход и Двери.
Так звезда эта образно, в сердце,
Она цель, упование, стимул,
Пусть она никогда не померкнет,
С ней живут, точно срама не имут.
            
*    *    *               

«Монамур» – сплошь заблудшие люди,
И собаки, как лютые звери,
И пример: если ближнего любишь,
То помогут, коль чуточку веришь.
Может, в городе это не видно,
Там кругом одичалые толпы,
Всем телец позолоченный идол,
Путь к спасенью запутанный, долгий.

Чтоб понять это, мало Сибири,
Здесь планета вся в ужасе стонет,
Войны, войны проклятые в мире,
Часть людей с обездоленной долей.
Им не выпало светлого пая,
Рвут и мечутся зло по планете,
Собираются в разные стаи,
И страдают все – взрослые, дети.
Это в Сирии бойня, разруха,
Это где-то стреляют в Ливане,
Это где-то по поясу юга...
Но когда жили мирно Иваны?

Потихоньку нас тоже втянули,
Мы в ответе за другов-арабов,
И летят в наших воинов пули,
И «Экспресс» гонит технику с трапов.
«Монамур» –  тьма в глубоком колодце,
И зверюги зло метятся в глотку…
Но нам есть помощь – капелька «Отче»,
Да оставить родимую водку.
            
*    *    *               

Появилась вновь тема привязок,
Этих ересей с признаком кармы,
Но всё сходится, чёткий порядок,
Если правильно поняли дар мы.
Дар любви  – это чудо планеты,
Так его понимают и звери,
Без любви – огорченья и беды,
А с любовью – слеза и потери.

На любви этот мир человечий,
Сотворение тела из праха,
Чтобы был некий образ-ответчик,
Расцветала вселенская правда.
На любви сотворение рода,
На любви увлечение новью,
Это цель мира в поиске Брода,
Чтоб уход за пределы с любовью.
С этим даром на Суд не приходят,
Это пропуск в нездешние кущи,
Но чтоб правильно дар этот понят,
Некий меч правосудья отпущен.

Как прибор, где шкала или планка,
И черта – где смертельная доза,
Всё любить – появляется ранка,
А любить прежде Бога – угроза…
Значит, вырвется с кровью и потом,
Это жёсткий закон для спасенья,
Нарушающих – в озеро оптом,
Раз не верят в Христа воскресенье.
            
*    *    *               

Милосердия хочется людям,
Забывая, что в мире мы гости,
И какая нам призовость будет:
Когда бьём своей тупостью гвозди.
Мы же снова Христа распинаем,
Хоть не любим мразь – геев парады,
Но лукавая векторность злая
Потихоньку нам сделает гадость.

И не в этом пространстве, так после,
Мы же ходим слепцы по обрыву,
Как упёртый, без стимула, ослик,
И мозгами похожи на рыбу.
Безразличные к поиску Духа,
Всё вниманье процессу событий,
Не души измененье, а буква,
А нам надо из ветхого выйти.
Как помочь нам с привязками, бедным,
Когда что-то закрыло обзоры,
Отобрать этот образ зловредный,
Чтоб за лесом увидели Горы.

Отбирает не Бог, а законы,
Милосердные в кубе, квадрате,
Чтобы в сердце очистились троны,
И путь к Дому был легче обратно.
Милость выше Суда – просто милость,
Так её обещают по вере…
Правосудием плавлена стылость,
Чтобы мы не достались в приз зверю.
            
*    *    *               

Страшно всё в этом мире: законы
И рефлексы, ведущие к зверю,
Без законов нельзя – мы как кони
Без подков не осилим потерю.
Это нам удила и подпора
В направлении верха – по скалам,
Ещё плеть, не впадали, чтоб в морок
Иль нужду, в восхождении вялом.

А рефлексы – натура вторая,
Как чудовище с чучелом ветхим,
И не мы, а оно выбирает,
На какие нам править отметки.
Страшно всё, что прошли или грядет,
Если Дух приоткроет глаз-щелку
На монбланы запретного яда,
И наш выбор-занятие – мелкий.
Страшно больно за души ушедших,
Что уже безнадёжно пропали,
Что отправились в чучелах грешных
В свой поход в запредельные дали.
 
Страшно трудно о душах живущих
Думать-знать – им представлена воля,
И о внуках, что есть иль грядущих,
Им сполна могут вывалить горя.
Но постой, а премудрость – страх Божий,
Так молись, чтоб избегнуть им бойни,
И не в страх сатанинские рожи,
Для грехов если будешь покойник.
               
*    *    *               

Мы по духу и виду другие,
Чем соседи с востока – японцы,
Они миг были, временно, в силе,
Чтобы выполнить умысел тонкий.
Как какая-то к югу преграда,
Из-за них мы ушли с Порт-Артура,
И в Кореях с режимом шарада,
И Китай разделился натурой.

Их, наверно, когда-нибудь смоет,
И на дно острова эти канут,
Но без ангелов плача и воя
Не услышат, обычная рана.
Сколько ран этих будет и было,
Так без счета ушли триллионы,
А кому и за что давать милость,
Если там Слово Божие гонят.
Вся история мира – ступени,
Донести это Слово народам,
Эти планы рассчитывал Гений,
И суды были отданы водам.

Были отданы зимам, вулканам,
Выживает не хитрый и сильный,
Сильным тоже кипит своя яма,
И раствор приготовили мыльный.
Все, кто в планы не впишутся, сгинут,
На кону англосаксы, арабы…
Но мир скажет: виной всему климат,
И поскачет за ними вниз храбрый…
               
*    *    *               

Возопил Иоанн Предотеча,
Наши души для Бога взыскуя,
И сейчас эти отгласы лечат,
Вырывают из суетных сует.
Из людей на земле самый больший,
Он всё знал: про нужду и излишек,
Он предвидел неверия толщи,
И узрел Дух в схождении Свыше.

Стал свидетелем: это есть Агнец,
Он был раньше и нынче стал первый,
А мир стал развращённый и наглый,
И чужая жена хуже стервы.
А жене в вену чистое слово,
Они с дочкой купаются в грязи,
И вступают в умышленный сговор,
Ловя клятвой и требуя казни.
Плохо кончила мерзкая сука,
Лёд ей в проруби голову срезал,
Всем блудящим навеки наука,
И блуждающим в помыслах, лесом.

Возопил Иоанн Предотеча:
Сотворите же плод покаянья,
Порожденья ехидновы мечут
Свои кости по кругу метанья.
Ты прости, Иоанне пророче,
Мы лишь жалкие призраки в вере,
В покаянье прорезались очи
На твоём твёрдолюбом примере.
               
*    *    *

Сколько в мире подлунном эмоций,
Их язык спешит высказать бурно,
Не сверяясь с советами Лоций,
И что часть надо выбросить в урну.
Мы не знаем, что сладость в молчанье,
Это чудо познали святые,
А мы образом впишемся в чайник,
Не указ нам примеры иные.

Но слова все являются паром,
Их уж нет, а на донце осадок,
Был ли смысл в болтологии ярой,
Вдруг осадок окажется ядом.
Всё, что скажете, выпадет в накипь,
И на сердце в незримую корку,
Так пошли болтологию на фиг,
Иль получишь примерную порку.
Тот, кто умный, те накипи чистит,
В покаяние искренне веря,
И на древе, засохшем, вновь листья
Вырастают во внутреннем сквере.

Нас слова созидают и лечат,
И выводят на Свет, не подлунный,
Там гармония, выброшен меч в ад,
Там другие звук выскажут струны.
Меч-язык убивает и строит,
Он на пользу? В проклятие люду?
Не нужны слова дружному рою…
Но здесь зло есть и бесы повсюду…
               
*    *    *

LOGOS греческий в Библии – СЛОВО,
Так решили Мефодий с Кириллом,
А значений там сто, но иного
Не дано знать, нам Божия милость.
Все другие не так поэтичны,
Всё равно все не выразят грани,
И пускай этот выбор был личный,
Но нас СЛОВО понятнее манит.

СЛОВО – ближе, роднее и глубже
Проникает в глубины сознанья,
Для китайцев же Дао(Путь) лучше,
Этот LOGOS всем разной стал гранью.
Как назвать то, что выше мышленья,
Выше самых глубоких фантазий,
Все народы – ничтожное тленье,
Всё познанье – пощупать, да в глазе.
Боже-LOGOS – сказал всем апостол
Иоанн для античного мира,
Но не что, а уж «Кто», новый Остров,
Как Маяк, для блуждающих сирот.

Нет пределов могуществу Бога,
Так явилась рождённая Личность,
За пределы спасённым Дорога,
И на этом кончалась античность.
Но безумствует мир, как и прежде,
И евреям соблазна без меры,
СЛОВО-LOGOS откроет тем вежды,
Кто шагнёт в веру искренний, смелый…
               
*    *    *

Где-то там – есть умнейшие люди,
Они знают о мире немало,
И следят, как мир дерево рубит,
Древо жизни, где мудрость живала.
Где-то там – в удивительном прошлом
Были люди, что знали всё раньше,
Их к пророкам причислили оптом,
Но не сбавили скорости в танце.

Где-то там люди новые встанут,
Зацифруют весь мир микрочипом,
И всем в  пищу придумают манну,
И людей новым сделают типом.
Где-то там – мы мечтаем, помогут,
Осознать всё безумие мира,
И направят на ясно дорогу,
Пожалеют измученных сирот.
Где-то там, а не здесь и не раньше,
Мы чуть что – так улиткою в доме
Не причём, пока грохот не грянет,
Нам милей обольстительный омут.
 
Где-то там ждут суровые судьи:
Обнажённых, кто чуточку верил,
И рассмотрят, что душу погубит…
Но сейчас, здесь – духовные звери.
Так сейчас здесь решается выбор,
Этих в плоти запутанных странствий…
И не спрятаться в омуте рыбой,
И какие в огне будут танцы…
               
*    *    *

Даже самый ничтожный компьютер
Подключённый к Сети выдаст знанье,
Он носы разным неучам вытер,
Ничего не имея заранее.
Можно сделать запрос: что ты ищешь,
Слова темы и в образе нужном,
Там подбросят воз выборов пищи,
Выбирай, если мозг не подбрюшный.

Можно, что-то себе под копирку,
Или что-то для друга запостить,
Восхищаться учёностью – мир крут,
Обсосать разных разностей кости.
Там как в жизни, всё есть – пирамида,
Основанье – мир чувственный, плотский,
В середине – душевных мук идол,
На вершине – духовному отклик.
Всё духовное – эхо в пустыне,
Изначально заложенный принцип?
Или выбор: чей дух не остынет,
Те и будут Небесные принцы?

Если все мы, чему-то подобны,
И в молитве есть принцип – лечебный,
Посылайте Ввысь радиоволны,
Совершайте в эфире  молебны.
Подключение в Сеть – это сила,
Это образ соборной молитвы.
Остальное, в глаз образом – силос,
Мир ничтожный, греховностью сшитый…
               
*    *    *

И духовно есть склоны, греховно
Можно лихо лететь на фанере,
И чужой опыт прожитый, горький,
Не указ нам с укором примерным.
В той картине, где мир запредельный,
Есть сигналы, ведущие к Дому…
Мы картины не сложили цельной,
Но и крохи мысль с ровного стронут.

Мы сигналы те мыслями ловим,
То болезнью, то разною скорбью,
Нас направить хотят на Путь новый,
Как ни странно, отчаянной болью.
Но анализ сигналов сверхсложен…
Где, за что? – воздаяние грянет.
Если пазлы те правильно сложим,
То не будем в беЗсмысленной яме.
Без картины те пазлы – гудочки,
Образ звуков – кто ищет, услышит.
Они силой и временем точны,
Но поймём ли, что посланы Свыше?
 
Они всем – даже гордому с усом,
И гордячке, что хапнула мужа…
Хотя пазлы те выкинут в мусор,
И продолжится суетный ужас.
Да, чужой опыт нам не по мерке,
Но и свой мы в текущее скинем…
Но пророчество всё не померкнет…
Иней, иней, над мыслями – иней…
               
*    *    *

Чтоб взлетала мысль в правильный ракурс,
Разогреть надо своды молитвой,
Не сползти, чтоб в обыденность раком
В равнодушный мир, суетный, сытый.
Там вверху: справа, слева, вниз – иней,
Мир неверия холодом скован,
Без надежды, что всё это минет.
Не пробьёшь лёд забвения ломом.

Мы забыли истоки, мы в плене,
В беЗпросветной, без дырочек сети,
Но в нас Семя на уровне генном,
И оно хоть и в сетке, но светит.
Это видно сейчас в наших храмах,
Кто-то тянется к Свету, тоскуя,
Приползает в невидимых ранах,
Но одной ногой в месиве сует.
Что мы делаем в день воскресенья?
Паутинкою связь с христианством,
Не у всех это связано с ленью,
Кто-то занят работой иль пьянством.

И нужны в подражанье примеры,
Но их нет, мол, кому это надо?
Чья вина, что без красок мир серый,
И полно в нём житейского яда.
У природы есть правильный ракурс,
И молитвою – взгляд восхищённый,
И заботы отпятятся раком,
Пусть немного, но счастлив влюблённый…
               
*    *    *

Созерцание чудных творений –
Это путь на познании Бога,
Но чтоб выполнить цикл земной, бренный,
Поместили в отрезочек строгий.
В этот труд семидневного бденья:
В шестиднев из дерзаний и пота,
И седьмой день – воскресное пенье
В славу Бога и чудо природы.

Чуть познали же Бога святые,
Это Библии верные строки,
Это к ним все вопросы иные,
Через них мы насущное просим.
Но природа – премудрая книга,
И в ней всё для вершины творенья,
Но совсем не облегчили иго,
Чтоб не жилось миг сладко и с ленью.
Всё же проклятый мир за Адама,
И хватает в природе зазубрин,
Но здесь ода не кочкам и ямам,
А что есть ещё в пепле и угли…

Их разжечь можно датой воскресной:
Или в храме, а то на природе,
Там простор, даже мыслям не тесно,
И слова сами строятся в оде.
Но чтоб Лес не закрыли творенья,
Раздвигайте молитвой бурьяны,
И на сердце пробудится пенье,
Без вина будем радостно пьяны.
               
 *    *    *

Мозг в орбите земных притяжений?
Или может уйти и в нирвану?
Образ некий: трудов против лени,
Как скачать и прочесть базу данных?
Кто шевелит курсор в виде мысли?
Кто невидимый мышкодержатель?
Выбирает: здесь стой, а здесь лишний,
И в итоге, что в памяти прячет?

Мозг – машина, но связана с телом,
Мозг – компьютер, но чувствует боли,
Или это сигналом слетело,
Как запрет? Играй в шахматном поле…
Играй строго вперёд без шатаний,
В любом чине, хоть маленькой пешкой,
Там победа чудесная манит,
Нас проводят и просят не мешкать.
Или здесь барабаны без правил?
Всё случайно? Но это же дико…
Или кто-то программу поставил,
Мысли в ней – отражение бликов.

Мы, живые – не след на пластинке,
Да мы сами следы эти режем,
Нам итоги печатает принтер,
Но мы сами разметили межи.
Вся вселенная – это машина,
Да простят же мне образ избитый…
Не нулём бы хотелось, а с Сыном,
Пусть хоть с краю, пусть маленьким битом.
               
*    *    *

Образ улья и пчёл, дружных летом,
Это образ и быль христианства…
А сейчас? Где мы, с кем? Кто ответит?
Мало в мире трудов, постоянства…
И зима-ужас-смерть на подходе.
И мы в шоке, как вялые осы,
И наш улей-шар жить не пригоден,
Нам осталась минутная осень…

Зимовать будем все, где попало,
И спасение – случай? Удача?
К вялым тоже немалая жалость,
Кто ответит? Мой мозг озадачен…
Трутням тоже не жить в одиночку,
Не для них запечатаны соты,
И зима к ним представится очной,
Раз живут без духовной работы.
Образ мёда, перги – это пища,
Для детишек, друзей или людям,
А мы разные способы ищем,
Чтобы путь был не в гору, не труден.

Мы денёк, что для мёда и деток,
Извращаем в воскресные будни,
Не видать нам грядущего Лета,
Трутни, трутни, духовные трутни.
Где мы? С кем? И куда? И откуда?
И чего в храме искренне просим?
А зима идёт в образе Судей…
Осень, осень, слезливая осень…
               
*    *    *

Много бродит людей солидарных
С христианством по праву рожденья,
С виду всё это выглядит гарно,
А внутри равнодушие с ленью.
Кто-то чтит продолженье традиций,
Кто-то с умыслом, кто-то неволей,
Не найдёшь ответ правильный в лицах,
Часть играет текущие роли.

Часть пристроилась в поисках выгод,
Часть, как все – это тренд современный,
Но понять и почувствовать иго
Можно, образно, вскрытием вены.
Мы с отравленной кровью, мы негры,
Мы рабы чревугодные в шахте,
Мало кто стал от похотей беглый,
И тщеславие требует: «Ах, ты!»
Есть ещё сребролюбия корень,
Денег нет? Предадимся унынью…
И печали, кто страждет и болен –
Те же страстные помыслы ныне.

На кресте лучший ток крови с ядом,
Но мы прячемся, быстро уходим,
Забывая, что Избранный рядом,
С Ним шагать можно даже по водам.
Значит, кровь лучше чистится скорбью,
Непреложный испытанный метод,
Лучше здесь пострадать разной болью,
Но с надеждой и верой при этом.
               
*    *    *

Ты зачем меня, осень, торопишь,
У нас есть ещё планы, задумки,
И не все ещё пройдены тропы,
Образ полной не выпитой рюмки.
Но, тяни не тяни, но осушишь,
И к нам с севера движется климат,
А мне хочется вырастить груши,
Но нет сил и помощника сына.

Для чего это? Дочки в отъезде,
И одна ещё внучка, малышка,
Но сады здесь сажали и прежде,
Но зачахли, замёрзли, им крышка.
Значит это напрасные будни?
Всё засохнет, завянет, исчезнет?
И когда грянет кара – день Судный,
Всё что есть приготовлено бездне.
Но надежда погибнет последней,
Да и садим с любовью деревья,
И на наш взгляд тот жалок и бедный,
Кто не выполнит заповедь древних.
 
Мы не знаем ни чисел, ни сроков,
Знаем, надо быть ныне готовым,
Где-то будет движение соков,
Вера  – есть ожидание нови.
Вера – есть ожидание жизни,
Я творю – моя хата не с краю,
И меня даже дождиком брызни:
Я копаю, копаю, копаю.
               
*    *    *

Мы в душе можем множество множеств,
Даже лихо бродить по вселенной,
Но в итоге выходим на: «Боже,
Помоги нам избегнуть от тлена».
Мы же все подсознательно знаем,
Что есть нечто зовущее разум,
Назови это точечно Раем,
А всё прочее временным ядом.

Назови как угодно, но в кузов,
Не сажайте меня в запределье,
Я же чувствую времени узы,
И что жизнь вредоносное зелье.
Я же чувствую промысел Божий,
И причинно текущие связи,
И начни если вехи итожить,
То найдёшь и достойное казни.
Мы к концу, как всегда, не готовы,
Вечно пятнышки белое мажут,
До конца носим плоти оковы,
И пытаемся сунутся в сажу.

Хорошо если Свыше помогут:
Остановят, накажут, поправят,
Не дадут снова выпрыгнуть в омут,
Да минует нас чаша бед злая.
Жалко всех кто вселенной лишится,
Предназначенный чёрному в дырах,
Проплывают герои драм в лицах,
Этот опыт чужой нам на вырост…
               
*    *    *

О плодах размышляю осенних:
Интересные есть экземпляры,
И сорта подбирались не с ленью
В садоводстве умышленном, яром.
И откуда взялась эта тяга?
Или так пробуждаются гены?
Но мне мало деревьев и ягод,
Я красотами родины пленный.

Вокруг дома растёт можжевельник,
Очищает родную округу,
Круглый год для гармонии цельной,
Пусть всем будет на помощь и другом.
И калина есть – сладость и горечь,
И сортов много разной рябины,
Я же с детства любил очень море,
Но земля звала блудного сына.
Походил, на волне покачался,
И морзянки наслушался вдоволь,
И путём странным, прихотным вальса.
Повенчался с фамилии домом.

Оказалась земля очень круглой.
Я вернулся в родные истоки,
И духовно раздул пламя углей,
И сейчас живу в терниях многих.
Для духовного сада работа,
Эти думные, слёзные строчки,
От души моей искренне подать –
Заложить для цветения почки…
               
*    *    *

Где записано – выбор крещенья?
Ничего нет случайного в мире,
Где мы выпросим милость, прощенье,
Где мы станем духовными в силе?
Где-то есть это всё изначально,
Как программа иль промысел Божий.
Как подмога нам в странствии дальнем:
Для итогов, где данные сложим.

В математике есть уравненья,
Что имеем, так то и получим,
Но откуда начнём мы движенье,
Он такой многоразовый случай?
И такие не наши детали:
Где и с кем продираться по лесу?
Что имели, теряли, достали?
Мы по образу равные – тесту…
Что и где, и когда нас сваяет?
Есть же сразу: чернушка и бублик,
А вокруг бесы в образе стаи,
Что и как нас заманит, погубит?

Изначально есть с минусом факты,
Изначально есть тяжкие узы,
Изначально есть разные такты,
И оркестры и грязные лужи...
Остаётся в итоге – смиренье,
Это главные выводы теста,
И во славу Создателя пенье,
Он рассудит где грешному место…
               
*    *    *

Что есть образ креста – где ответы?
Это смерть или боль, иль спасенье?
Да здесь многие темы задеты,
Но послушаем Библии мненье…
Есть прообраз – то змей Моисеев,
В исцеленье отравленным ядом,
Так у нас нынче битва со змеем,
Обольстителем, проклятым гадом.

Как напомнить о важном, о главном,
Что ещё на кону выше жизни,
Об одном исключительно важном,
Для чего на распятии виснем?
Для чего все кресты на могилах,
Для чего на груди носим крестик?
Это образ спасения, милость,
Что не будет, кто верует, мести.
Это образ – другим осужденья,
Соучастникам нынешней казни,
Равнодушным и связанным ленью,
А для верных и верящих – праздник.

Это образ победы над смертью,
Посмотри у подножия череп,
Но креста недостоин инертный,
Кто не верит в спасительный Берег.
Да, креста ещё надо достигнуть,
Но потом с него только снимают…
– Помоги, Боже, выдержать иго,
И воскреснуть в живительном Мае.
               
*    *    *

Ты зачем меня сделал из щепок? –
Вопросил Буратино у папы,
Я без панциря, шкуры, не цепок.
И зачем мои руки не лапы?
Нет когтей, мир такой загребущий,
Где клыки, где могучая сила?
Но не просто животным, в мир ждущий
Ты послал на учение, в милость.

С виду вроде простейшая сказка,
В ней намёк, что мы тоже из праха,
Чтобы выплыть в сём месиве вязком,
Дали нам, как созданиям, якорь.
«Шестиднев» – как венец сотворений,
Вроде образ ничтожного цикла,
Но он выжил средь множества мнений,
И живёт среди новых цифр-выклад.
Здесь и отдых и ритмы планеты,
В храмах службы, учёба, работа,
Почти все наши чувства задеты
На пути просвещающем этом.

Для чего нас из праха создали?
Так задумал Творец всемогущий,
Чтобы мы заглянуть могли в дали,
В неподвластные разуму кущи.
Через разных параметров мощность:
Через совесть, любовь и доверье,
Воскресенье представится в очном,
И в мир новый откроются двери…
               
*    *    *

Хорошо, хорошо, хорошо бы –
Воспарить, ну, хотя бы на метры,
Поначалу как вроде для пробы,
Но не так куда вынесут ветры.
Нет, хотелось бы, выбрать и время,
И места, и удобнейший ракурс,
Но судьба сидеть дома без денег,
И иметь в земле суетный якорь.

Но судьба копошится средь сада,
То копать, то плоды в заготовку,
А другая жизнь катится рядом
И красотами давится ловкий.
Что же это? – обычная зависть,
Или плач по утерянным крыльям?
Что же мозг мой усиленно давит
На подушку, и в грёзы по былям.
Получается крылья нам мысли,
Там не метры – даёшь континенты,
Подо мною проносятся крыши,
Как в кино, как в немой киноленте.

И не надо нам внешнего звука,
Своя музыка трогает струны:
Я в объятиях тёплого юга,
Снова бодрый, здоровый и юный.
Но пора опускаться на землю,
Стонут, плачут заветные сотки,
И слова песен временно дремлют,
Как закрытые напрочь решёткой.
               
*    *    *

Я решётку молитвой раздвину
И слова выпускаю наружу,
Все слова посвящённые Сыну:
«Я Тебя никогда не забуду».
Как забыть то, что выше рожденья,
Это нечто пришедшее Свыше,
В этих строчках души моей пенье,
Слава Богу, что Слово услышал.

В этих строчках: что есть и что будет,
И о прошлом горючие стоны,
И мой мозг словно новый компьютер,
На вас вывалит истины тонны.
Как привлечь когда всё уже было,
Как привлечь мысли фразой избитой?
Дать бы битой, условно, в пасть, в рыло,
Или в глаз креативнейшим битом.
Вы простите мне образы жизни,
Я реально мечтаю о судьбах,
Там для всех приготовлены ниши,
Но, пока что вы тоните в буднях.
 
Все слова, что идут, не по шерсти,
Неудобоваримые звуки,
Я уже поглядел вдоволь смерти,
И к себе примерял Свыше стуки…
– «Я Тебя никогда не забуду,
Ты меня не оставь на распутьях».
Все слова, как наживка на уду,
До конца буду истину петь я.
               
*    *    *

Цифра тоже заложена в Книгах,
У евреев – семёрка слог Божий,
Мы не чувствуем этого ига,
Когда наши итоги итожим.
Цифра делит слова, что в абзаце,
Потом главы, Писание в целом,
Но такие нам страсти не снятся,
Мы катаем, что попадет, смело.

Мы слова обеЗценили оптом,
Сперва звуки, потом, может, мысли,
Очень редко встречается остров,
Чтоб в приличный оазис зачислить.
В преимуществе муть словоблудий,
В Интернете её хор дифирамбов,
Это временный праздник, не судим,
Мне бы лично – так встроиться в рамки.
Принимайте как есть – ваше дело,
Что зачислить, что образно в топку,
Мне дороже, чтоб внутренне пелось,
И на гору натаптывать тропку.

«Я Тебя…» – это книга седьмая,
Все стихи – точно семь словостиший,
Неумышленно – Бог это знает,
Без пробелов, нет строчечек лишних.
Без меня пускай вручат шестёрки –
Человеческий пик мудрований…
Я достигну вас даже и мёртвый,
Нет, не я – этот слог дарований.
               
*    *    *

Неожиданно иней на землю,
А у нас ещё много заботы,
Созревал урожай еле-еле,
И ему не помог даже потный.
Что-то, ясно, уже не успеешь,
Ограничит и время и сырость,
Ну, работать стал больше и злее,
Но, увы, не добавите вырост.

А не так ли и в плане духовном,
Мы всю жизнь всё спешим-зеленеем,
И не видим в глазу своём брёвна,
А зима-иней – схватка со змеем.
Если даже чуть вынесли иней,
Но, увы, не осилить морозы,
Всё зелёное начисто сгинет,
Как итоги от суетной прозы…
Заложить для грядущего почки –
Вот задача и будни в неволе,
И чтоб адрес посылки был точен,
И росток всё же вызрел, не болен.

Да и сразу садить, не спешите,
Лучше просто в горшочек и в погреб,
Ничего, что подземный стал житель,
Он осилит трескучее горе.
Это факт и проверенный опыт,
И он сходится здесь и на Небе,
Так используй натоптаны тропы,
Верь и вырастет – «Белая лебедь».
               
*    *    *

Как поймать чудо-связь с запредельем,
Как настроить молитву-антенну,
И в мозгах мыслей путаный ельник
Будет меньше похожий на стену.
Как бы вдруг появляется тропка,
Удивительный след без развилок,
Возникает в душе чувство локтя –
Не забыла меня Божья милость.
 
Но бывая другим озабочен,
Я напрасно моменты итожу,
Получается опыт не очень,
Да и стих полу внятный, негожий…
Для себя и в себе, в своём соке
Он варился и с вечным не связан,
Не открыл для читателя окон,
Многим надо искать тропку с азов.
Но и сам я, в какой середине?
Что и как, и к чему перевесит?
Вроде чуть успокоился ныне,
И готов стал другим нести Вести.

На себя я уже не надеюсь,
Мне не вымучить нужные строчки,
Но на сердца скрижалях Идею
Я рублю словом Истины, точным.
Мир же выбрал другие оковы,
И несётся под гору мобильный,
Точно-образно микроволново,
Под воздействием связью могильной.
               
*    *    *

Много пьющих – кто любит веселье,
На столе, чтобы стопка хмельная,
Из плодов или мёда изделье,
Из зерна иль картофеля – злая.
Много образов требует пьющий:
Кружка пива ¬– удары по почкам,
Пусть боксёрской перчаткой, но злющей,
И деревья-то гнутся по ночкам.

Ночь темна и все шорохи пуще
В камышах или образно в мыслях,
И агрессии демон отпущен,
И водителю штрафы начислят.
Много образов видится в пьянке:
Это отдых и выход из плена,
Ну, а может, секрет в окаянстве?
Стопка водки – ударить поленом…
По виску, по затылку, то в темя,
И не будет в мозгах озарений,
Будешь просто топтать эту землю
С багажом уже пройденных мнений.

Иногда это, может, и надо,
Не берусь всему ставить диагноз…
Для кого-то простая бравада
Суть покажет всем в образах разных.
Я здесь тем – кто мечтает о пользе,
В любой теме, о новом, что Свыше,
Не глядите на стопочку больше,
Озарения жаждешь – услышишь.
               
*    *    *

Ритмы дня – что сейчас актуально,
Рубль? И образно звоны монеты?
Креативная вещь – визуально,
Или образ блудницы раздетой?
Кто, что ждёт, но не факт, что получит,
Бьётся в стену и воет пургою,
Уповает на бешеный случай,
Но никак не хотит быть изгоем.

Принимает тихонечко номер,
Что засунут в всемирный компьютер,
«Всё как все» – успокоили совесть,
Как в гробу закопали уютом.
Но ничто не проходит без платы,
Люди стали похожи на зомби,
Исчезает блеск жизни – крылатый,
И в духовных путях – катакомбы.
Посмотрите – немного есть трезвых,
Не отравленных злым никотином,
Не в объятиях доллара-бездны,
Кто хоть часть из греховного скинул.

А кому же смотреть – все мы грешны…
Но, не будет погибель в России,
Она встала на подвиг воскресный,
И из пепла встаёт – птицей Сирин.
Свыше знают, что в миг актуально,
И там есть нам подпора – святые,
Не оставят нас в плаванье дальнем,
У России есть цели большие.
               
*    *    *

Как представлю сверхмозг у Адама,
И картинку его в мегапиксель,
А у нас так огромная яма,
Но так есть и задумано Свыше.
Измельчали мы в мире подобий,
К себе строим нейронные связи,
Возомнили – мы здешние боги,
И всё больше в компьютеры влазим.

Зацифруем всё, цветом пометим,
С неба радугу всю раздербаним,
Но, увы, не натешимся этим…
А к зиме не готовили сани.
У Адама представлю потомков,
Этих мегалюдей планетарных,
А потом измельчание, тонко
 Стало в связях у мелочей ярых.
Как представлю людей триллионы,
Что ушли за пределы слепые…
А потом всей муры мегатонны,
Что из слов и понятий слепили…

Как представлю грошей миллиарды,
А у нас только дырки в карманах,
Но от истин находятся ядра
Нам в раздумьях – то поздно иль рано.
Нам остались какие-то крохи,
Но мы ловим с Высот вдохновенье,
И кто верит, надеется, просит:
– Дай нам, Боже, всю часть, обновленье.
               
*    *    *

О духовных путях – катакомбах
Пришла мысль, поселилась в ум смело…
Ещё образ – в мозгах наших тромбы,
Мы не помним того, что имелось.
Но за это – лихие проклятья,
За отрыв от корней, за неверье,
Нам в Христе очень многие братья,
Но мы выродков любим до смерти.

Всё какие-то в мире кумиры:
Есть фанаты, есть пленные в сектах,
Очень жалко всех деточек сирых,
Увлечённых – в обманных проектах.
Катакомбы – хожденье во мраке,
Тупики и ловушки, засады,
Мало кто берёт дар – веры факел.
Да и многие движутся задом.
Да и тромбы отбили всю память:
О тропе, что топтали нам предки,
И нас новые образы давят,
Их даёт древний враг, очень меткий.

Поразмыслив, поймёшь, что неволя
Нам не зря, и в лечение – лихо,
Чтобы Свет обнаружился – молят,
В катакомбах появится выход.
Факел веры и ход кровотока:
Свет вам в образах – дружеский локоть,
Или хитрый удар: с тыла, с бока,
Копоть, копоть, неверия копоть…
               
*    *    *

Мы уйдём  – куда все уходили,
В беЗпросветное, в сумрак могильный…
Так зачем все поминки могиле,
Когда всё превращается в пыльность?
Но, у верящих истинно мненье,
Его множат столетий примеры,
И звучит в храмах к Господу пенье:
Упокой всех в другие размеры.

Упокой без страданья и плача,
Без горючих тупых воздыханий,
И слова эти многое значат,
И для многих в подобие бани.
Эти мощные к Небу посылы,
Создают не нейронные связи,
Там в неведомом пламя и стылость,
И молитва в подобие мази.
Все века христианских молений
Показали, что нужно так делать,
Там с Христом не воздушные тени,
А вполне осязаемо тело.

Душам нашим здесь тоже наука –
Как уйти, мы не вечны, мы грешны,
Ну, а в храмах посыл вроде лука:
Он уйдёт в мир неведомый, внешний.
Упокой – это многое значит,
Там на Небе обителей много…
«Как и мы, так и нас» – вот задача?
Упокой – или в душах тревога.
               
*    *    *

Наблюдали листы на деревьях
И плоды-семена разных видов,
Эту истину видели в древних,
Или временный нынешний идол.
Дунул ветер – несутся листочки,
Всё напрасно – богатство и слава,
Прах из праха – диагноз им точный,
Разве только по-разному саван.

Хорошо бы так было для грешных,
Но, увы, то беЗсмертные души,
До поры бродят в сумраках внешних,
Там их вопли безмолвие глушит.
Но и семя бывает не годным:
Пустотелым, заразным и с гнилью,
Ядовитым и временно модным,
То, что быстро становится пылью.
Пусть семян много разных подвидов:
То как желудь, пропеллер иль шарик,
Но весной наблюдали мы чудо –
Как росток пробивался средь стали.

А, не так ли и наши святые –
Что пробились в немыслимом тёрне,
И все прочие судьбы кривые,
Сорняки, вроде поросли спорной.
Нам самим ни за что не пробиться,
Но есть след – направленье канала,
Семена путешествуют с птицей…
Попросить о подмоге осталось…
               
*    *    *

Жемчуг слов я на нитку надвину,
Чтобы вышло кольцо-ожерелье…
Все стихи посвящённые Сыну,
Чтобы не было горьким похмелье.
Чтобы не было ниши для пряток,
Я слова эти выстрадал в думах,
Измарался по уши в заклятом,
Мы в духовном до старости юны.

Мы в духовном по жизни младенцы,
Большинство не рождается вовсе,
И живут, погребенные бренным,
Но весь смысл здесь – в большой изготовке.
Изготовить сосуд, что пригоден
Будет впредь излияниям Духа,
Для того и крещение в водах:
Образ смерти, и трижды, не сухость…
Умереть для греха, вновь родиться,
И воскреснуть, для жизни повторно,
Я и в образах сею и в лицах,
И пашу, словом в залежах чёрных.

Да, мой жемчуг суровый и чёрный,
Тем ценней изложение в фактах,
Это животворящие зёрна
И я сеятель, пашущий трактор.
Для чего же кольцо-ожерелье?
Чтоб узрели заблудшие души,
И мы вместе творили изделье…
Слушать, слушать, неумолчно слушать.
               
*    *    *

Я не только по образу в центре,
Я реально вскопал всю округу,
Факты-звёзды сошлись все в моменте
И я с севера тронулся к югу.
Там где жил – край гнилых помидоров,
Да и здесь бы хотелось теплее,
Но всё в мире блюдёт свою скорость,
Вот и я не дозрел бы скорее.

Пока зрел – по земле поскитался,
И скажу, что увидел немало,
А о прочем нисколько не жалко,
Там на тысячи жизней осталось.
Я здесь в центре – где клуб с магазином
Были прежде, а ныне руины,
Парк не топтаный целую зиму,
Вся земля мне – как годному сыну.
Там в углу есть фундамент от дома:
Это прадед мой, я не приблудный,
Я не спрятался в городе в омут,
И на родине встречу день Судный.

Я на родине жизнь очищаю,
Где крещён был в намоленном храме,
И я рад преогромному паю,
Исцелён  – стал, а прежде был ранен.
Я центрую всю жизнь вокруг оси,
Христианских священных обрядов…
И мы верим, надеемся просим:
Бог, очисти от гибельных ядов.
               
*    *    *

БеСпримерный, беСпутный – бесяра,
Это надо же стал всем примером,
Поработал над душами яро
БеСподобным крутым инженером.
Он стоит пред глухим и согласным,
Всех подмял, наслаждается матом,
И от крови весь сделался красным,
Напитал всех неверия ядом.

Всё беСсмысленно, всё безнадёжно,
Нет, надежда есть «Зэ» появилась,
Пока слабо ещё, осторожно,
Сохранила её Божья милость.
Сохранил её Божий остаток,
Что стоит непреклонной стеною,
Их не купишь не болью, ни взяткой,
Они будут людей беЗпокоить.
Не моя это в целом заслуга,
Я лишь чётко схватил эстафету,
И отдам её брату и другу
Вместе с факелом – истинным Светом.

БеСполезное тлеет, не светит,
БеСконечный – он сам проболтался,
БеСприютный, беСсмысленный – ветер
Он не высосет истин из пальца.
БеСпрерывно – исчадие ада,
Не всегда, не во всём атакует…
С нами ангел спасительный рядом,
У нас в храмах поют: «Аллилуйя!»
               
*    *    *

Я осеннюю песню припомню:
В ней тоска и какая-то радость,
Её слушать удобней из комнат,
Перекинув мысль в образе радуг.
С ней роднит всем знакомое чувство:
Пониманье ухода, разлука,
Тех высот, что не выразить устно,
Объяснить это рамочки узки.

Это чувство единство с природой,
Что и в нас есть грядущему семя,
И что лето-жизнь отдано моде,
Но пора и задуматься в теме.
Для чего-то в нас чувства создали,
Всё в гармонии с краской природы,
Брак – белеет, плод – солнечно алый,
Желтизна-старость звонит к уходу.
Защемит тот звонок до мурашек,
Журавлей улетающих криком,
И мы с жалостью прошлому машем,
Ощущая текущее иго.
 
Крик по тем, кого здесь покидаем,
Крик по тем, кто уже за пределом,
Они справа и слева, но стая,
Так и нам выбор веры, удела.
Вот летят караваны высоких,
Потянулись к заветному югу…
Я пока в плену, связанный многим,
Тосковать по высокому буду.
               
*    *    *

На Покров прослезилась погода,
Или это о грешниках слёзы,
О тех душах, что маются одаль,
Не вникая в обряды серьёзно.
Им не надо ни помощь с защитой,
Сам в себе навороченный дядя,
И хозяйка заботами сшита,
Все под гнётом житейского яда.

У природы слезинок немало
И случайными кажутся сроки:
И у нас – это холодно стало,
А жаре платят к югу оброки.
Всё случайно, но это неверно,
По местам будут разные казни,
Постепенно, не дёргая нервных,
У кого-то пир – временный праздник.
Всех по-разному будут бабачить,
Прессовать, чтоб не дёргались лихо,
Кому – рай, кому – стимул ишачий,
Но кто просит – покажут и выход.

Размышляющим скажут немало
Все, как пальцы, сошедшие пункты,
А мир грешный опустит забрало
И гроши рубит, образно фунты.
А сикров – это очень серьёзно,
Из надежд на возвышенном плане:
Помоги Мати, молимся слёзно,
Наши ближние-дальние в яме.
               
*    *    *

Помоги, Боже, высмотреть песню,
В запредельном, нездешнем пространстве,
Не достать её с помощью лестниц,
Ноты трудно поймать в постоянстве.
Я же чувствую схватки, как признак,
Что рождение близко и будет,
Мне даёт вдохновенье отчизна,
И мечта о спасении судеб.

Мне даёт вдохновение чувство:
Не один я, меня понимают,
И пространство, что виделось пусто,
Наполняется строчками с краю.
Вдруг приходят и тема, и ноты,
Всё в гармонии смысла и звука,
И порой самому петь охота,
Но, увы, не моя, то наука.
Остаётся молиться за строчку,
За свою путеводную нитку,
И используя слово-заточку,
Предлагая для совести пытку.

Меня мало уже понимают:
Лучше образом страуса в землю,
Или сделать духовное баю,
Я же вижу, как ближние дремлют.
Помоги, Боже, выстрадать песню,
И такую, чтоб все услыхали,
И чтоб совесть вернулась на место,
Я же слышу их ритм – хали-гали…
               
*    *    *

Всё проходит, как дым, в этом мире:
Белых яблонь и углей чадящих,
Но висит всё, что сделали, гирей,
До поры запечатанный ящик.
Иногда это вроде всплывает:
То во сне, а то в долгих раздумьях,
Отпустить это в образе чаек
Мы не можем и роемся в углях.

Что прошло, отпустило – то зольность,
От неё или вред-удобренье,
Но, быть может, другим где-то больно,
Да простят мне поступки и мненье.
Мы не любим долги, что забыли,
Или мы, или встречные наши,
И лежат они в облаке пыли,
И не просят, как кажется, каши.
Но есть мненье, что это запишут,
До поры в засекреченном коде,
И не будет ли пакостей лишку?
Всё проверит Суд – годен, не годен?

В математике гасится минус
В удивительном «икс» уравненье,
Так и наши последствия сгинут –
Если выберем вечность, не тленье.
Есть чистильщик – то чудо-молитва,
Где-то в храме, а то на подушке,
«Отче наш…» – и оборванность свита.
Не прощенье – сам первый на мушке…
               
*    *    *

Пять минут – не добавят нам росту,
Пять минут – не добавят нам денег,
Но не делаем временный отступ,
Чтобы мыслей часть вышла из тени.
Не всегда этот пай удаётся,
Всё бежим к своим ждущим «баранам»,
А жизнь мчится – в течении лодка,
Уплывает и катится рьяно.

Пять минут – а во сне, как мгновенье,
А в реальности многое может,
Проясняется тема и пенье,
И весь временный социум тоже.
Пять минут – может, чуточку больше,
Полчаса, это роль не меняет,
Пусть потом мы забегаем бойче,
Но не будем – как беленький заяц.
Что линял себе, раньше, до срока,
И сейчас он мишенью, добыча,
И уж поздно в стенаниях охать,
Пуля-дура догонит на вычет.

Пять минут – помнят их торопыги?
Раз на тысячах счёт оборвался,
И нет больше от времени ига,
Затянулся их суетный галстук.
Надо делать душе передышки,
Остановки – молитвенный тренинг,
О расстреле подумать, о вышке,
И о вечном, без собственных мнений…
               
*    *    *

Полчаса, может час, может больше
Надо мне для создания песни,
Не всегда этот график устойчив,
Иногда рамки времени тесны.
Хорошо если мозг в полудрёме
После сна, на второй подзарядке,
Как-то ясно мышленье, не тесен
Мыслей бег, строго вверх, без оглядки.

Строго вверх – это Ввысь, за пределы…
Но я помню, про ждущие цепи,
Кроме мозга имеется тело,
Надо вместе, чтоб много успели.
И взлетаешь, взлетаешь крылато,
Но зависнешь без слов, без посадки,
И встаёшь и идёшь виновато,
Без куплетов лежанье не сладко.
Да, порой это только начало,
Продолженье ждёшь целые сутки,
И потов прольёшь прежде немало,
Ради истинной строчки-минутки.

А есть песни, что ждут продолженье
Уж давно, но знамения надо,
Не поможет ни блат, ни уменье,
Ни нужда и не срок с листопадом.
Это может шедевр, может серость,
Неизвестного поиски, муки…
Очищаю сознанье, чтоб пелось,
А иначе зависнешь и кукиш…
               
*    *    *

Не кукую я, нет, не кукую,
Открывая известное многим,
Отрываясь от суетных сует,
Я хочу быть для пользы убогим.
Мы почти все убогие в мире,
Но кричим, кукарекаем звонко,
Есть такие: во славе и силе,
Те вопят оглушительно, ёмко.

Так вопят, что, увы, нас не слышат,
И себя, что фальшивые нотки,
Раз нашлась им удобная ниша,
Отдыхает для дальнего отклик.
Кукареки кукушку похвалят,
И у той есть инверсия в слове,
И все вместе завидуют славе,
И фальшивые отблески ловят.
Да, фальшивая истина «ценна»,
На ней яркое с блёстками платье,
На вершине, на гребне, на пенном,
За неё много денежек платят.

Но есть Берег, где пенное схлынет,
И останется мусор, осадок…
Но катились и катятся ныне,
И другие в мечтах с ними рядом.
Берег – гибель, осадок – не лучше,
Но незримо идёт испаренье,
И духовно мне видится ручка,
Что кого-то поднимет в нетленье.
               
*    *    *

Внучку я как-нибудь укачаю,
Пусть поспит наша чудо-малышка,
Сам прилягу надёжнее с краю,
Подремлю одним глазом, не слишком.
Мама в центре страны на учёбе,
Папа воин, в Бурятии дальней,
Бабки есть, но работают обе,
Иногда получаюсь я крайним.

Не по силам Господь не проверит,
Да и есть нам помощница тётка,
Открываются разные двери,
У малышки всё движется чётко.
Сам гляжу на неё, удивляюсь,
Изобилие пищи, игрушек,
Есть, кому попеть песенку «Баю»,
Много музыки разной для ушек.
Я в молитве за ближних не дрогну,
Не отправлюсь в запретные кущи,
Это наша надежда и обруч,
Круг любви, веры в Бога, в день лучший.

Вот и бабушка, детка довольна,
Мало надо для счастья ребёнку,
Это мы огорчаемся больно,
Когда крутим в две стороны плёнку.
То вперёд, то назад – псом на рвоту,
В темноте или в поиске веры,
Или страусом в землю-работу,
Не ища и не пробуя Двери…
               
*    *    *

Синевой наполнять парашюты –
Это круто, особенно в песне,
Позавидуешь парням обутым,
Могут дать, сразу черепом треснешь.
На параде особенно зависть:
На тельняшку с беретом исходит,
Но не зря их Отечество славит,
На ученья уходят там годы.

На ученья, проверки, наряды,
Всё по полной готовности в вылет,
И хватает по службе им ядов,
Много в армии дедовской пыли.
Лучше всех кто поёт эту песню,
Может, парень, который не прыгал,
Сахалинский, десанту не местный,
Но я верю, вниз бросится мигом.
И недаром зовут Ярославом,
У нас предок был воин-князь Мудрый,
Он для недругов сделался ярым
И державу построил на дружбе.

Получается брат по оружью
Наравне даже с братьями в вере,
И понятно, кто болен недужьем:
Это образно неуч и мерин.
Сам слепой и другого горбатит,
Синевой заслонился от Бога,
А мы все дети Родины-хаты,
И на Небо нам рядом дорога…
               
*    *    *

Нас представить мы можем шеренгой,
Каждый воин в особом проломе,
В неизвестной всем армии «эНной»,
Но мы знаем, что ворог не сломлен.
И внутри у нас масса народа,
Что ещё не дозрели на стену,
Они бродят развязно поодаль,
Есть такие, что жаждают плена.

Но они наши братья по крови,
По землячеству и по Отчизне,
И мы стрелы кольчугами ловим,
Нам спасти надо множество жизней.
Сквозь кольчугу удары доходят,
И до нас пробирается жало,
Ядовитое, с нечистью вроде,
Нам принять противядье осталось.
Противядье готовится в церкви,
Всем по-разному Духа причастье,
Но мы знаем, что Свет не померкнет,
Надо выдержать это ненастье.

Мы уйдём, враг обрушится с тыла,
Не дадим ему эту удачу,
Мы запросим нам помощью – милость,
Это слово особенно значит.
Враг особый, могучий, коварный,
Мы особы со слабостью, грешны,
Не игра здесь, побоище яро,
Мы особые в партии пешки…
               
*    *    *

Я пишу, что в Россию влюблённый,
В её реки, поля, перелески,
«Про коня» – люблю слушать, про клёны,
И слова ищу, правильны, вески.
В ней разбойные страсти и удаль,
И тоска высочайшая люду,
И слова, что приходят – откуда?
«Я Тебя никогда не забуду».

О Любви люблю петь и о Главном,
Основные стихи в «Белой сказке»,
И «Мгновения» выразил славно,
Не тонул в словоблудии вязком.
Эти строки нездешние гости,
Я их сам открываю с отрадой,
Они с миром незримого мостик,
А здесь бесы подкинули гадость.
Но простим их гостей никудышных,
Не о них нашей Родины песни,
А Россию так любит Всевышний,
Наградил её подвигом честным.

Увенчал её скорбным распятьем,
И страданьем высоким без меры,
Но весь мир под великим проклятьем,
Без мечты, угасающий, серый.
А в венце нам мечта «Город злата»,
Драгоценность его древо жизни,
Но пред этим Суды и расплата…
– Помогите достигнуть Отчизны…
               
*    *    *

День летит своим клином высоким,
И минуты летят караваном,
Но никто не устроил мне оклик,
Я проспал светлый день, и не пьяный.
День воскресный, в саду моём отдых,
И, наверное, встали так звёзды,
Ночь прошла в сотворении оды,
И проснулся, опять эти грёзы.

Пусть летят не окликну небесных,
И ещё посвящу себя дрёме,
День холодный, унылый и честно
Пусть летит себе в осень, и ровен.
Я же строки нездешние слышу,
И в мотиве своём неостуду,
А все прочие прелести слишком,
Ночь придёт, я свой труд не забуду.
Ночь придёт – моё место во мраке,
Отражать Свет незримого людям,
И сам в строчку мне просится – факел,
Ну, пусть будет, нас звери осудят.

Раз банально не значит неверно,
Иногда всё простейшее рядом,
И не буду здесь дёргаться нервно,
И бежать за чужим листопадом.
Знаю, голые сучья там встретят,
И кому мы нужны – эти почки…
Вас согрею глаголами Света:
Ночки, ночки, духовные ночки…
               
*    *    *

Что узнал, что узрел, что услышал –
Это всё кто-то в памяти прячет,
Но однажды приходит стих Свыше,
И живёт, и диктует отдачу.
Симбиоз в мыслях слова и дела,
И какой-то нездешней закваски,
Строки тихо диктуются мелом,
И стираются быстро, с опаской.

Ощущенье, что мысль – это форма,
Её в куб или шар запакую,
Из алмазов? Эпитетов сорных?
На погибель иль в веру Святую.
Стих живой или спящий детёныш,
Он читателя губками алчет,
Он родился иль в хламе найдёныш,
Соловьём будет? Образно – галкой?
Но СЛУЧАЙНОСТЕЙ нет, псевдонимы
Бога разные, этот особый.
Так и в творчестве: вёсны и зимы,
У кого-то застой в уме – гробик.

Окружает всех – чёрная зависть,
Это образ в стихах, в виде ночи,
Не добрал кто-то суетной славы,
И ножи своей критики точит.
Мир такой – из зацеп-шестерёнок,
Просто так нам скользить не позволят,
Получается каждый – ребёнок,
Воля, воля, ребёночку воля.
               
*    *    *

Улетают все птицы на север?
Нет, пора, направление к югу,
Не вернуть, что потеряно в вере,
И не взять, что не сделали – груду.
Улетели все гости и дети,
Улетели друзья и родные,
И всё меньше на сердце отметин,
Всё стирают грехи нулевые.

Улетают последние листья,
И летят на их место снежинки,
Замещение суетных истин,
Значит, ожил свой внутренний гринпис.
Да, дожил до познанья сезонов,
Приоткрылись духовные глазки,
Вижу много слепых миллионов –
Эти ищут любые отмазки.
И заботы, и выгоды века,
Очень краткого, всё без оглядки,
Очень мало доносится эха,
Всё играют от Истины в прятки.

Что есть Истина – это Сын Божий,
Зачеркнул Его мир огрубелый,
Вся планета безумные рожи,
Скрали радугу, цвет голубелый.
Голы – белыми вряд ли уж будут,
Всё чернее средь снежного сучья,
Что в аду эта мразь не забудет?
Сучьи гоны? Голодные сучья…
               
*    *    *

Что есть сила в борьбе запредельной,
Мы упёрлись, ничья, нет победы,
Как борцы, в жиже, в образе тёмном,
Оба верят – здесь день не последний.
В нечистотах по уши погрязли,
И активны сначала, лихие,
Одному всё равно, надо в князи,
А другому родная стихия.

Такой сон мне как крайний приснился:
Я помочь, но нельзя, бой без правил,
И одни, отойди, двое в лицах,
Всё нельзя, но я бой не оставил.
Подсказали – есть словом подсказка,
Не приёма, а в неком секрете,
Да мы в детстве так делали часто:
К маме с папой – как делают дети.
Размышляю чуть дальше – молитва,
К Всемогущему, но Он далёкий,
Но был случай, когда был побит «царь»,
И победа досталась не ночи.

Получается внешняя помощь –
Как явленье Христу на Фаворе,
Подкрепляет идущего к Дому,
Но осилишь САМ ждущее горе.
Размышляю – Христос же в молитве,
День и ночь, на распятии скорбном…
– Помоги, Боже, тужится изверг,
Не отдай нас лукавому в торге.
               
*    *    *

Не гони зима снежные вихри,
Планы есть для немалого сада,
Пусть мой голос негромкий и хриплый,
Но мне песни для слуха услада.
И виски уже чуть серебрятся,
И над темечком светлые пряди.
И в трудах нет помощника братца.
Но, даст Бог, до морозов не сядем.

Это как-то всё связано вместе:
И стихи, и сады – всё творенье,
Мне не надо награды и лести,
Это жизнь и в ней есть вдохновенье.
Вдохновенье на труд, созиданье,
Поле творчества так необъятно,
Кто даёт направленье и знанье?
Это важно и даже занятно.
Вдохновенье – и вдруг обрывает,
Есть примеры: Есенин и Пушкин,
И ещё много разных лиц с краю,
Кто шепнёт, в чём секреты на ушко.

Бесы в бороду им не ударят,
Но и нам очищенья есть шансы,
Это образно: лики и харя,
Иль вернее – моленья и танцы.
Все поэты немалое спели,
И теперь от их песен тоскуют,
Для чего наши планы и цели?
А на Небе поют: аллилуйя!
               
*    *    *

Нам для радости надо немного,
Так вначале – ребёнку игрушку,
В середине – как разные йоги
Мы рабы разных мнений, на мушке…
Ну, а в зрелые годы мы рады:
Даже весточкам слабым о другах,
И успехи детей – как награда,
Но и здесь есть значенья – наука.

Радость горькая грёз наркомана,
И похмельная дрожь горемыки,
И отчаянье геймеров рьяных,
Обнажённые правдою суки…
Для кого-то – стяжанье богатства,
Для кого-то мольба вдохновений,
Для кого-то в молении – братства,
Преклонить пред распятьем колени.
Всё пройдет – детство, юность, оргазмы,
И в здоровье объявятся муки,
Мы в сетях – испытаниях разным,
И духовную радость не купим.

Нам гормоны экстаз сотворили,
Или электонейро сигналы?
Но значенье и суть эйфории
Нам в нетленье святых показали.
Там немыслимо тёплые мощи,
Там и цвет, ну, а главное – слышат…
Этот опыт молитвенный мощный
Даёт радость молящимся душам.
               
*    *    *

Я не верю в плохие приметы:
Чёрный кот нам достался от брата,
И тринадцать – нам свадьба пропета.
Пусть любовью прославится хата.
Возвращаться – плохая примета.
Но мне память инсульт не оставил,
Но я Главное помню при этом,
И живу в исполнении правил.

Правил истинных, что в Православье,
Правил дома, семьи и отцовства,
Значит, я не совсем обезглавлен,
И в хозяйстве всё крутится ловко.
Сотворить се стихи, что нетленны,
Заложить корень главный для сада,
И душою избегнуть от плена,
Я доволен, так истинно надо.
Так приметы – пустая затея,
Суеверье – от суетной веры,
Их придумал, шутник, не потея,
Мифы создал – про Марс и Венеру.

Мифы, сказки примет, суеверья:
Как рудой наполнение жизни,
И крупицы – ведущие к Двери,
Вера верит в невидимый признак.
Без примет крестись крестным знаменьем.
Бей нечистого, словом и делом,
Не беги – толпы суетным мненьем
И шагнёшь в неизвестное смело.
               
*    *    *

Снег растает и почву отпустит,
Пусть зима показала нам жало,
Но нам течь, не конец ещё, в устье,
Да и дел ещё много осталось.
Хорошо, что дают ещё сроки,
Подтянуть делом нужные крохи,
И мы платим погоде оброки,
И не делаем лишние охи.

Но в духовном все сроки подходят,
А страна в полудрёме и спячке,
Но всё злее и хмура погода,
А народ в полусонной раскачке.
Не сгущаю ли краски и тени,
Но я вижу, что грядут морозы,
Не один я, есть множество мнений,
Но у всех отрицательный отзыв.
Есть Писанье, пророчества, думы,
И как сходятся встречные пальцы
Нам на блюдечке факты подсунут,
Но мы шлём их за печку, подальше.

Что же ждём? Что нас в печку посадят,
И поджарят с какого-то бока?
Как избегнуть кипящего ада?
Надо делать усилья до срока…
Помоги нам, Господь Всемогущий,
Весь народ – нумерованный зомби,
Ноль прививкой – надёжней и лучше…
Бомбы, бомбы, кто с номером – бомбы.
               
*    *    *

Крайне надо, усиленно, очень –
Всё каких-то свершений и терний,
Но, увы, не хватает сил, мощи.
Но спокоен, не гробит тик нервный.
Потихоньку, частями, шажками
И получится то, что задумал,
Не течёт под заиленный камень,
Да поможет мне чуточку юмор.

Через пот закопаю все мысли,
Те дурные, что душу калечат,
И смогу лучше время исчислить,
И пропеть – что и в деле не вечер.
Через пот рассосёт гематому:
В голове и появится память,
Но с другой стороны ум не омут,
Он не спит и в молитвенных бранях.
Да, уж, шуточки тут неуместны
Если дело зашло так далёко,
И все факты разложены честно,
И их видит духовное око.

Видит бездну соблазнов и горе,
Что приходит проклятьем неверью,
Смысл, итог человечества – корень,
Что зовут очень истинно – Дверью.
Очень надо, усиленно, крайне
Нам понять, про духовное око,
Но, увы, всё известное в тайне
И зарыто соблазном глубоко…
               
*    *    *

Не видать за деревьями леса,
Не понять за банальностью смысла,
Но мне в рамках учёности тесно,
Принимайте реально, что вышло.
Иногда шило-слово так встанет,
Не убрать мне его, не объехать,
И я тоже греховностью ранен,
Всё какого-то жажду успеха.

А успех незаметен, он в слове,
Что уйдёт на глубины сознанья,
Ну, а этот путь сложен, не ровен,
Здесь нужна всей учёности баня.
Там в глубинах сознанья есть ниша –
Подсознанья, там бездна вопросов,
И чтоб эти вопросы услышать,
Слово вставим из кучи отбросов.
Нам попасть надо в глаз, а не в брови,
И не нам, а так связано Свыше,
И не древним – а жизненно Новым,
Донести этой Жизни излишек.

Все мы носим незримые маски,
Все закрылись от Бога и ближних,
Без сюжетов и помыслов ясных,
Навострили к греховности лыжи.
Не за морем я это увидел:
Это здесь, это жизнь, а не басни,
Враг в уме есть – банальнейший идол.
А за лесом, для верящих, Праздник!
               
*    *    *

Редко птица летит в середину
На Днепре, на красавице Волге,
Кто меня при прочтенье покинул:
Не протянет, отчаянный, долго.
Мы такой стих теперь намечтаем,
И обрубим швартовы на пирсе,
Мы отправимся образно – к Раю,
Полетим в запредельное в мыслях.

Что оставим мы здесь – да заботы,
Все какие-то псевдо старанья,
Не зову вас в беЗсмысленный отдых,
И в обычное с чтением спанье.
Не зову вас подумать о хлебе,
О долгах и в болезни стенаньях,
Мы здесь вместе все вырастим стебель
Прямо в Небо, в духовных исканьях.
Прямо в Небо уходит молитва:
За родителей, братьев и другов,
Так на стебле появятся ветви,
Как бы в некой расхожести угол.

И польём этот стебель слезами,
Знаю, нет их, но вспомни Иуду,
Все когда-то дерзали азами:
Прочти все – «Я Тебя не забуду».
И на ветвях появится нечто:
Нет, не плод, а какая-то завязь…
– Помоги, Боже, истиной сжечь всё,
Кто поймёт это, Ты не оставишь.
               
*    *    *

Синим, синим – до радости синим,
Небеса отразились в тельняшках,
Но земля – окончательный финиш,
Мы из праха и в прах в доле тяжкой.
Но десантники тянутся в небо,
Им прыжок – как экзамены страха:
Впереди неразгаданный ребус,
Позади – дом, оборванный якорь.

Так прыжок – приближение к дому,
Но с другой стороны – парашютом…
Наши души без Родины стонут,
И боятся расстаться с уютом.
Но страшись, не страшись – надо прыгать,
Парашют не пристёгнут и мокрый,
Впереди раскалённое иго
И оттуда страдания отклик.
Пристегнуть может твёрдая вера
И тогда наполняется купол,
Впереди – новых радостей эра,
Позади – в испытаниях угол.

Образ моря, земли, парашютов –
Мы земные, нам надо примеры,
Приземляться же всем – не до шуток,
А внизу неизвестное в сером…
– Синеву, синеву в парашюты.
Дай же, Господи, верящим душам.
Пусть рассеется промысел мутный
И мы в центре окажемся круга. 
               
*    *    *

Дмитрий-князь – он принёс нам победу,
Но немало пролили там крови,
И доныне им служат обедню.
Обновив поминаньем надгробье.
Поминаем усопших, убитых.
Добровольно и в воле-неволе,
И обед собирается сытый,
Приезжают здоровый и болен.

Поминаем, конечное, ближних,
Кого знаем, делили с кем будни,
Любовались совместно на вишни,
Но по-разному встретим день Судный.
Как и мы, так и нас – прочитают,
Хотя нас остаётся всё меньше,
Улетают все верные в аут,
И всё больше является женщин.
Так велось и, наверное, будет,
Эта строчка такая родная:
«Я тебя никогда не забуду»,
Её помнят и любят, все знают,

Кто не знает – прочтёт и услышит,
И какой-то да сделает вывод:
У нас вырвут любовный излишек,
Всё что встанет пред Богом и криво.
Любить родину надо, но с Богом,
Любить ближних – да с Богом, конечно,
Не отнимутся с Богом чертоги,
Верно-истинно – вечно-навечно.
               
*    *    *

Ожидали мы в храме: «Помилуй…»,
Но потом донеслось: «Всеблагая…»,
Это значит, что часик накинув,
Будем чтить тебя Мать, величая.
Так сошлись все значенья и сроки:
Поминальный день с чудом иконы,
Иногда нужен повод и отклик,
Чтоб увидеть Свет чудный, оконный.

Завопят, понимаешь, все оптом,
Коль припрут нас опять выше меры,
Но сейчас есть примеры и опыт
Не идти в неизвестное первым.
А ещё сохранились и люди,
Что следят за часами духовно,
Они раньше нас подвигом трудным
Разбирают неверия брёвна.
Они раньше нас время отметят:
Что подходят последние сроки.
А мы чтим, может, праздник и месяц,
Не вдаваясь в анализ глубокий.

Да мы все здесь почти не готовы
Различать смеси чёрного с белым,
Отмахнулись от LOGOSа-СЛОВА,
И бежим в непонятное смело.
Снова близится Смутное время
И найдутся ли Минин с Пожарским?
И какому ты идолу внемлешь?
Как делить чёрно-белое ярко.               
               
*    *    *

Что такое есть вятская осень?
Это пасмурно, голые сучья,
И мы часто у Господа просим:
– Дай тепла нам, иль холода лучше.
А тепла – покопаться чтоб в почве,
А мороза – замёрзли, чтоб грязи,
Не хватает нам времени очень,
Мы всегда в непролазное влазим.

Золотого здесь очень немного:
Бездорожье и долгие зимы,
Кто-то скажет, шагаем не в ногу:
Со всем миром и флагом родимым.
Да, у нас здесь наркотиков мало,
Денег нет или жалкие крохи,
И мы ходим в одеждах линялых,
Но вот здесь мы соблазнов не просим.
Понимаем, что чище здесь души,
Доброты, сострадания больше,
Да мы здесь все соблазны задушим,
Нет, в других местах долюшка горче.

Здесь икону нашли Николая,
Лет шестьсот её верные носят,
И кто просит, надеется, знает:
Под покровом здесь местные, очень…
– Дай огня нам в озябшие души,
– Дай мороза в исканьях соблазна,
– Помоги, состоянье улучшить,
– Когда Свыше обрушится язва.
               
*    *    *

Что мне мир беЗпредельно паскудный,
Что мне где-то вдали миллионы,
Сам скитаюсь я в поприщах трудных
И пейзаж предо мной не зелёный.
Нас накрыло сырое предзимье.
И ночами хватает морозом,
Но я вижу духовное гибнет,
И нужду в покаянии слёзном.

Эта осень особая будет:
Пушкин с болдинским пусть отдыхает,
Есть весы, есть решения судеб,
Есть призыв – кто годится для Рая?
Очень вялый, из маленькой искры:
Нет бойцов, нет горенья, нет силы,
Всех уводит быт суетный, низкий,
И хватает соблазнами, стылый.
Но всё зло доброту не отменит,
И такие отыщутся души,
Здесь не нужен богатый и гений:
Молодых всех проверят, старушек.

Это будет последний критерий:
Квинтэссенция слова и дела,
И её любой ангел измерит.
Остальное всё – плесень и мелочь.
Фанатизм, секты, бизнесы – в топку,
В топку денег гнилых – миллионы…
– Помоги, Боже, в поприщах топких.
– Помоги видеть Остров зелёный.
               
*    *    *

Нам металлы предложены в жилах:
Драгоценности ищут и моют,
Это, может, удача и милость,
Или горе к грядущему вою.
Из руды, по крупицам, всё выше:
Справа-слева пустая порода.
Самородками почва там дышит,
Или грязь, непрозрачное в водах.

Образ творчества – слово мы просим,
Копошимся в руде – надо жилу,
Чтоб посеять для вечности озимь.
Чтобы сердце грядущему билось.
Чудо-жила даётся немногим,
Большинство по крупицам лопатит,
С интеллектом есть местные боги,
У них где-то средь идолов братик.
Есть руда, есть крупицы, есть шельмы,
Мне куда – надо двигаться глубже?
И лопатить молитвами мельниц.
Представляя весь будущий ужас.

Не моё это дело – оценка.
Слово может пушинкою пуха
Улететь, зацепить переменкой,
Хохотать или в колокол бухать.
– Дай металла мне в колокол – смыслом…
– Дай металла красивого – звуком…
– Чтобы горе грядущее вышло…
– И мы тёмный покинули угол.
               
*    *    *

Белый лебедь московский, на Чистых,
Эту строчку не выдернешь с песни,
И сейчас там красуются листья:
Огорчая иль радуя местных.
Много песен подобных пропето,
Прославляя куличье болото,
Это старый проверенный метод
Собирать всем известное злато.

Что у родины мне отбоярить:
Оторвать, отстегнуть и прославить,
Я спокоен, но внутренне ярый
И пишу жизни странствия главы.
Здесь на Вятке святые порядки:
Здесь из озера выгнали беса,
Покрутили верёвку с присядкой,
И ушли от лукавого лесом.
Всемером отметелили батю.
И врагам уцелеть – не догнали…
Ну, фольклора, наверное, хватит,
Здесь духовно – подобные стали.

Здесь гиганты поста и молитвы,
Прозорливцы, провидцы, пророки,
Здесь грехи в рог бараний вмиг свиты,
Здесь и Неба особенный отклик.
Помечтал я немного – не вредно,
А в округе всё голые сучья,
Но на чистое злато не бедно…
Случай, случай, Божественный случай.
               
*    *    *

Есть на Вятке Божественный случай:
Николаеву носят икону,
Ненавязчиво избранных учат.
И с понятием люди, не стонут.
По жаре, по дождю, много ночек,
Мало силы для полного круга…
Прикоснуться к великому хочет –
И седой  и младая подруга.

И отдельно идут староверы:
Другим строем, попозже, не рано,
Умирают в пути, без истерик,
Бог владыку призвал Адреана.
Я не тот, не другой и не третий:
Мы без пастыря, мы беЗпоповцы,
Мы с молитвой пришедшего встретим,
Все мы слабые блудные овцы.
За меня побывали там дочки
И жена прикоснулась к святыне,
Я же внутренним радаром точным,
Всё проверю, измерю доныне.

Я из дома прошу Николая:
– Помоги нам в путях и исканьях,
Мало кто направление знает
И глубины духовного знанья.
На Великую все за великим,
А мы в храме к Кресту – за обычным,
Там старинные тёмные лики,
Любой опыт духовного – личный.
               
*    *    *

От Матфея евангелья чтенье…
Фразу слышали мы не вникая,
Это избранных чтение-бденье,
У нас нет их, мы грешные с краю.
У нас просто простые поклоны:
По семнадцать, два раза за службу.
Как грехам и нечистым заслоны,
Без вопросов и с думаньем нужным.

До кого же Матфей достучался?
Он труды создавал для евреев,
Но народ без духовного алчет.
А мы были от центра левее.
Марк, Лука – те не греков просили,
Пусть на их языке и культуре,
Обращались к евреям, в их силе,
А весь мир был в невежестве хмуром.
Но Господь вразумил Иоанна:
Поискать все остатки по миру,
И Благая Весть ринулась рьяно,
Кто не слышит и гонит – тот ирод.

И замкнулось кольцо – все мы дети,
Все Всевышнего любим и просим,
Там нет наций – сих грубых отметин,
Там кто выдержит в холоде – озимь.
От Матфея евангелья чтенье…
Да Матфей нам родней, чем евреям,
На примерах вернее ученье…
Бденье, бденье, духовное бденье!
               
*    *    *

По снегам и по первой пороше
Ездил Пушкин, являясь к обеду.
Да, в стихах этот образ хороший,
Но я нынче в снега не поеду.
Выпал снег, да сырой, снизу стылость,
Буксовать будут сильно колёса.
Да и день очень серый, унылость.
Я светло люблю, тёплая особь.

Я пешком пойду в лес, созерцая.
И дойду, может, к Вятке, к простору,
И вернусь снова к тихому спанью,
Здесь спокойно, блаженно, не город…
Это тоже «Мгновения жизни» –
Пусть другого размера и ритма,
Это жизнь моя в думах и мысли,
Что ведут меня к Высшему ниткой.
Я ту нитку в клубочек воскресный,
В нём нет граней, он нежный пушистый,
Мне сегодня в вселенной не тесно,
Я не буду жечь иглами истин.

Хотя шило в клубочке не спрячешь.
Оно лезет при виде работы,
Суетятся, как кругленький мячик,
Им не нужен, без Господа, отдых.
Одичали без храмов и службы,
Нет привычки, нужды и примеров,
И в духовном – что северный-южный
Ветер истины, в дурости серой.
               
*    *    *

Песни разных бродяг и туристов
Нас зовут… Ну, хотя бы послушать,
Мы не знаем где верная пристань,
И все верят в величество – случай.
Кто-то в дебри ушёл за туманом,
Кто-то в море узрел Гваделупу,
Купол неба у сильных в кармане,
И в горах – скалолазку пощупать.

Упрощаю я эти вопросы,
Молодые не знают всех песен,
У них где-то заоблачно осень
И там-там ещё бодренько весел.
Как объять необъятное мира,
География – это же крохи,
Так и жалко ничтожнейших сирот,
Не объяли огромнейший опыт.
Не объяли гигантские знанья,
Не узрели красоты природы,
Города, пирамиды и зданья –
От которых волнение, одурь.

Но, быть может, секрет проживаний
Где-то в области чувств-устремлений.
Это тоже огромное знанье,
И его постигают и в лени.
И бодрись, и ленись – всех зачистят…
Ну, а пристань – величество Случай?
– Помоги , Боже, в множестве истин…
Учат, учат, чему же научат?…
               
*    *    *

Бог Он где? Он в печи и за печкой,
Он закрыт или далью задвинут?
Мы абстрактно представили вечность
И заботой зашторили Сына.
Мир лукав и заботой обнимет,
Всё какие-то виды и планы:
Кто-то хочет для вечности имя,
Кто насыпать для деточек манны.

Это надо, частично, не сильно.
Дети тоже проходят дорогу,
Имена – все покроются пылью,
А ответ за себя держать строго.
За себя, за весь мир удовольствий,
За мечты, за запретные страсти,
За бумажник неправедно толстый,
И в загробном кто скажет нам: «Здрасте»…
Я опять упрощаю судьбину,
Вразумляя себя – не поэта,
После строгости слов – не остыну,
И меня разогреют при этом.

Я пока что ещё не готовый.
Много слабостей, дури, привычек,
Оступаюсь, суровы оковы,
Плохо помню, что в Книге есть вычерк.
Книга Жизни – се Главная Книга,
Как попасть в неё знает Всевышний,
И я чувствую слабостей иго…
– Помоги, Боже, Силой не лишней.
               
*    *    *

Есть безмолвие страшных торосов,
Забрести туда – доля лихая,
А как быть когда море вопросов,
А ответы – где верно, не знаешь?
И там компас не верен – всё север,
И без звёзд – всё в молчании небо,
Не обслужит услужливый сервер,
Будешь в круге запутанный бегать.

А не так ли и мы – всё блуждаем,
И торосы – обыденность жизни,
День прошёл… И по кругу, по краю,
И по телео пляски да …измы.
И газеты – продажные суки,
Все в рекламе, чтоб чуточку выжить…
Пьют, гуляют и курят от скуки,
Опускаясь всё ниже и ниже…
Эти страшные поприща – правда,
Где солгал – в меня камешком кинут,
Номинально – я вроде бы, автор,
Но стихи эти Свыше от Сына.

Вот и Компас надёжный нашёлся,
И Звезда или семь, что в деснице,
И понятно, без сервера, молча,
Что есть ноль и одна Единица.
Потянуться к Ней чуточку,  Кверху,
И прощайте лихие торосы…
А кто верит – тех ангелы держат,
Ну, а в круге – отбросы, отбросы.
               
*    *    *

Дал стихи мне Господь, даст и денег.
Эту истину слышим про деток,
Так сыны это точно, есть мненье,
Сотворили их с Небом при этом.
Что мой мозг обновлённый инсультом:
Он пустой для соблазнов и грязи,
Он отдал управление пультом,
Но с поста и молитвы не слазит.

Что есть пост – то надежды охрана,
Не пройдут мимо помыслы-страсти,
К нарушителям доблестно рьяный,
Бьёт крестом все открытые пасти.
А молитва – так просят и дети,
Слово «Дай» – оно первым для мамы,
И мне вера в Всевышнего светит,
И я вижу достаточно манны.
Получаю достаточно пищи
И вещей, и другого, что нужно…
Тот найдёт, кто усиленно ищет,
Я ищу, эта парочка дружны.

Им не нужен усиленно третий,
Так задумано: было и будет,
Есть пример у святых из отметин,
И другие примеры из судеб.
Так с чего мы начали – про деньги,
На издание маленьких книжек…
– Дай достаточно, Боже, не меньше,
Для людей, для Твоих весь излишек.
               
*    *    *

Кто прочтёт меня – маленький бонус,
Всем медаль – «Боевые заслуги»,
Мир сейчас – в информации тонут,
И бегут в неуёмном испуге.
Все спешат ухватить, удержаться,
На любые есть вкусы сужденья,
Каждый дико особый, не братцы,
И все ищут отдельного мненья.

Каждый ищет свободную нишу,
Заползти туда умной улиткой,
И пусть кризисы ужасом дышат:
Убежали мы, мудрые прытко.
Но, увы, эта гадость догонит,
Будь хоть ты семи пядями хитрый,
Это всем, как набатные звоны,
Это душа холодного литры.
Здесь кого-то обломом спасают,
Вразумляют и судят заранье,
Ну, а те, кто окажется с краю
Упадут, как негодные зданья.

Все стихи – это некие звоны:
Увидали – чтоб дальние дали,
И духовной езды перегоны,
Мне за это не жалко медали.
Так медаль это что – полуюмор?
Не совсем, нам награда приз Свыше…
Нам задача – усиленно думать,
Думать, думать, услышать, услышать…
               
*    *    *

Судно мячиком в небо взлетает
На волну, потом вновь в преисподней,
И когда же конец, мы не знаем?
Проверяли на что мы способны.
Оказалось не так уж и много:
Из солянки, с эрзац экипажем,
Да учебка, из срочников – в «гробе»
Они все, кто из слабых не ляжет.

Всемером вели судно, на вахте
Двое суток, а семьдесят в трюме…
А не так ли в духовном: кто трактор,
А кто раньше в греховности умер.
Всё, без нас там нашли лесовоза,
Итальянцы покинули судно…
Это где-то геройская поза,
А там шкуру попортить не трудно.
Ощущаю, что эту проверку
Предоставили мне персонально,
Запах вони, блевотины терпкий,
Вроде вони на суше, анальный.

Сорок лет, а всё видится чётко:
Красоты нет в романтике буден,
Но нас в жизни почистили щёткой –
Это мы никогда не забудем.
Так в духовном: кто пашет, кто с ложкой,
И один к десяти выбор веры,
Те кто в трюме – пусть дышат, немножко,
Кто на вахте – бодритесь, ход смелый…
               
*    *    *

На востоке есть тысяча ночек
И одна, что лишила заклятья,
Мы и фильмы смотрели воочью.
Но, увы, нам те притчи – не братья.
Всё понятно, но чисто земное,
Нет Небесного, мы не колдуем,
Не на том основании строят –
Суета беЗпросветная сует.

Что я вспомнил – стихов миллионы
И одно, в них не капельки света,
Там всё чисто и путь им зелёный,
Свист – чик-чик, полетели, привет вам…
И они суетятся довольны:
Всё есть: рифма и цепь ударений,
И склонения умные больно,
И часть речи – все разные мненья.
Всё там есть – и чик-чик и на ветку,
Потом раз и легко на другую,
Не банально, бывает и метко,
Но итог всем понятен – из сует.

Это жизнь, да я сильно не спорю,
Пусть летают зелёные чики,
Моя цель – то грядущее горе,
Всё земное и прошлое выкинь.
Всё сгорит – триллион словоблудий,
Ну, а мне – мне бы капельки Света:
В «Я Тебя никогда не забуду»,
– Помоги, Боже, светом Завета… 
               
*    *    *

Сто стихов – столько трепетных мнений
Предоставил Господь мне за осень,
Сто стихов – это цепь изменений,
Что прошли мы , как новая особь.
Новый цикл на пронзительном ритме,
В нём любовь и трагизм старой ноты,
Воплотились в слова в вечной битве:
Света с тенью, я воин охотный.

Что же нового мы отыскали
В этой старой руде – цепь открытий,
 Веры щит – из проверенной стали
Помогает предвидеть событья.
Всё расписано в искренних нотах:
Старых-Новых Заветов, в пророках
И творить в этих рамках работа,
А не в новых метаниях охать.
Не для нас эти мерзкие ритмы:
Эти дёрганья, в позах кривлянья,
Не для нас путь душевный, избитый,
Не даёт он духовного знанья.

Но молитва выводит на Небо
И ответ в виде пламенной строчки,
И мой мозг – в виде чистого снега,
И там пишет невидимый почерк.
Сто стихов – это новая книга,
Сто стихов – это цепь откровений,
И вся жизнь здесь проносится мигом:
– Тени, тени, простите мне тени…
               
*    *    *

Разогрею молитвой округу,
И начну копать в вечном и мёрзлом,
Но и помню работу – подлюгу,
Заставляют заботливо ёрзать.
Так витаю меж словом и делом,
Отрываюсь в труды от подушки,
А где центр, где вершина, где мелочь?
Что держать надо Главным на мушке?

Что останется здесь, что текучка,
Что для вечности и для спасенья?
Всё земное – как общая сучка
Убежит или сдохнет от тренья.
Максимальные грезятся факты,
Я всегда отрицал полумеры,
Мне открыли, что тёплые такты –
В чреве Господа гадкая мерзость.
Это тёплое рвотой наружу:
За пределы, во мрак и круг внешний,
А холодное в топку, не в стужу,
Это плата за бизнес успешный.

Упрощаю я в строчках громаду:
Здесь проклятья и промысел Божий,
Но есть Рай и страдания ада,
Ураган и день светлый, погожий.
Да, есть где-то красоты Эдема,
А здесь мелочь и общая сучка,
Вот такая открылась мне схема…
– Помоги нам, Божественный Случай.
               
*    *    *

Мы проходим войну мировую
Где-то в школе и сами читаем,
Это кровь и от боли тоскуют,
Кто, зачем награждает здесь паем.
Там за кадром мелькают фигуры,
Что «варили» на том триллионы,
Конкурентов стравили натурой,
И весь мир обрядили в погоны.

Есть Рокфеллеры, Ротшильды, Барух,
Есть масоны и разные клубы,
Кто и где тот невидимый барин –
Всей земли и имуществу в убыль.
Не во всём там замешаны люди
И события очень серьёзны…
По больному и тонкому рубят,
Слёзы, слёзы, огромные слёзы.
Выплывают масонские съезды,
Первый враг им во всём – Православье,
Банда с Троцким внедрёны от бездны,
Выбор веры в событиях – главный.

Всех подмял позолоченный идол,
Но внутри он пустышка, надутый,
Но прельстил всех успехом и видом,
Прямо в бездну с ним ветер попутный.
Вновь затянут в орбиту Россию,
Чтоб затеять строительство храма,
Ожидают напрасно мессию,
Драма, драма, вселенская драма…
               
*    *    *

Разбирая вселенские масти,
Лезем мы на просторы галактик…
Нам важнее соседские страсти,
А не личные горькие факты.
Где-то сплетни собрали и слухи,
Обсудили в правительстве вора,
Мы чисты, не обидели мухи,
И следим обличительным взором.

Мимо нас не проскочит мошенник,
Греховодник, кто пьёт и торгует,
Кто имеет достаточно денег,
Мы осудим дельцов и буржуев.
Мы пушистые белые снобы,
Мы не сядем с нечистыми рядом,
Там и ставить то некуда пробы,
И мы ищем сориночки взглядом.
Продолженье известно – про брёвна,
Но их нет, да и кто их увидит?
Все такие ж больные духовно,
Всем нужны в этом поприще гиды…

Как ещё пожалеть бедолажных,
Кто поможет, в чём корень проблемы?
Это жизни факт в мелочах важных,
И весь мир этой мелочью пленный.
Но вселенная это не любит,
Не пройдёшь туда с примесью грязи,
Люди, люди, греховные люди…
А где грех – там и смерть, сами влазим…
               
*    *    *

К нам зима запоздала немного,
Ощущенье, что кто-то, где держит…
И меня не волнует тревога,
Что не буду в работе я первым.
Всё успею: в саду и по дому,
Что останется – это не важно,
Люди круглый год заживо тонут,
А у нас воскресение – Праздник.

А у нас Рождество в паре с Пасхой,
Это пик христианской победы,
И душе всё становится ясно,
Понимаешь, без Праздников – небыль.
Их немного нам – двунадесятых,
Календарь христианской святыни,
Во главе Крест и угол Распятый,
Вечно, присно, конечное, ныне.
Понимаешь – без Праздников рвачка,
Пахота в беЗпрерывной упряжке,
Да тупая ленивая жвачка,
И в итоге – срываются тяжко.

Кто в запой, кто во блуд, кто-то в горе,
Это яркие жизни примеры,
Их не надо придумывать в споре,
Эти горькие жизни потери.
Жизнь-зима – это радость и стылость,
Чистота и морозы с метелью…
– Помоги, Боже, в будущем в милость…
– Сдельно, сдельно, текущее сдельно…
               
*    *    *

С горы лет и с нагрузкой извилин
Я могу видеть в массе ошибки,
Они есть и, конечное, были,
И от них путь извилистый , зыбкий.
Часть, наверное, всё-таки в пользу,
Как преграда, закрытые двери,
И потом это поприще сольно
Исполняем мы, лично потери.

Здесь рецепта нет – эти попытки:
Эксклюзивные ямы и грабли,
Кто-то умный, талантливый, прыткий,
Кто как все, интеллектом ослаблен.
Здесь такие замешаны страсти:
Убивают, калечат, прессуют,
Все проходят отборочный кастинг,
Души всех обновляют от сует.
От граблей и от ям нет защиты,
Все проходят по жизни науку,
Сколько раз будет каждый избитый?
Не подскажешь ни брату, ни другу.

Не подскажешь ни детям, ни маме,
Каждый слеп исключительно, сонный…
Осознает кто жительство в яме,
Тот примером покажет поклоны…
– Ты прости нас, Господь Всемогущий.
– За ошибки, я больше не буду…
И строкою по небу бегущей:
– Кто покается, будет отпущен.
               
*    *    *

Проломить, продолбить, пролопатить –
Надо ямы последние, очень,
Всё, сезон закрывается, хватит,
Нынче тёплая длительно осень.
С запоздание лето на месяц,
Осень тоже, задвинули зиму,
Что ещё в этот климат намесят,
Что ещё необычным подкинут.

Обещают везде катаклизмы,
Потрясти напоследок планету,
Чтобы вспомнили Небо, Отчизну,
Где всегда нескончаемо Лето.
На земле это лето в разносе:
То жара, а то сыро-прохладно,
Но дают нескончаемо осень,
Чтобы вспомнить о Боге, о Главном.
Кто не вспомнит, замёрзнет несчастный,
Но, увы, тех остуженных много,
Они с миром беЗцельным согласны,
Не волнует зима и тревога.

Продолбить, проломить надо череп,
Чтобы истину вечную вставить,
Чтоб увидели странники Берег,
Берег вечности истинный, правый.
Да, без помощи грешному плохо,
И хватило бы силы на комья,
Хорошо бы и дружеский локоть…
– Вспомни, вспомни, что Истина вспомни.
               
*    *    *

Фантазируют люди невольно,
Всё куда-то им хочется в сказку,
Сочиняют совместно и сольно,
Человека имея в привязку.
Человек – это чудо творенья,
Он в вселенной, без края, не витязь,
Он сгодился, есть многие мненья:
Через совесть и правду в событьях.

Есть сильнее, умнее и круче,
Есть богаче, есть даже красивей,
Есть компьютерный гений обучен,
Но у гомо – дела справедливей.
Справедливость какая-то зыбкость,
Её с совестью нет, не пощупать,
Да и в чувствах огромная гибкость,
Но их нет, не увидите лупой.
Что же это за след, за параметр,
Эволюции сильно не нужный,
Как на шею повешенный камень,
Или рамка и пояс окружный.

Сотворение – в образе Божьем,
По подобию – чувств необъятных,
По параметрам – с ангелом схожий,
Со следами – творений приятных.
Где фантазия, вымысел, правда?
Что есть мозг, он с вселенною связан?
И кто льёт в него лживого яда?
– База, база, творение – база.
               
*    *    *

От простуды не спрячешься дома,
Она есть, поселилась украдкой,
Ну, зачем, ну, к чему этот номер?
Поиграть бы с злодейкою в прятки.
А к врачам? Они сразу залечат:
За семь дней, ну, любую простуду,
А без них? Да неделя извечно,
Так открыто греховному люду.

Есть ещё изумительный лекарь –
Это голод, съедающий шлаки,
Но здесь силы нужны и опека,
Чтоб вступит в се подобие драки.
Поболеть нам бывает не вредно,
Очищают насильно от слизи,
И болезнь улетает беЗследно,
Эта цепь в продолжении жизни.
Жизнь-болезнь – они связаны вместе,
Жизнь-грехи – те порой неразлучны,
Что же здесь нам предложено к чести,
Снова голод и пост – другом лучшим.

По молитве и силы добавят,
И опека – так в храм в покаянье,
За лечение Господу слава,
И потом у проломов стоянье.
У проломов сквозняк и прохладно,
И попасть могут льдом по макушке,
Не годится остаться всеядным…
Смело в пост – с очищением лучшим.
               
*    *    *

Песню хочется словом измучить,
Чтоб тоскою нездешней завыла,
И исполнил величество Случай,
И вела ритмы Высшая Сила.
Мне не надо ни денег, ни славы,
Пусть летит на просторы вселенной,
Где-то чудо волшебное явит,
И спасёт многогрешных от плена.

Размечтался я пёс окаянный,
Сам хромал по блевотному кругу,
И дождался: не песни, не манны,
А бича, как первейшего друга.
Снова вставилось слово банально,
И банально давно – покаянье,
И оно в отдалении дальнем,
Вся планета нуждается в бане.
Все нуждаются в мыле и чистке,
Одичали и люди, и злаки,
В ГэМэО их несчастных обули,
Они с геном свиньи и собаки.

Да у нас этих генов – духовно
Дополна и везде метастазы,
И болезнь очищается кровью,
А иначе не скинуть заразу.
Через кровь, через пот, через муки:
Очень жалко, но в пользу и надо,
Там не будет тоски и разлуки…
Радость, радость, вселенская радость.
               
*    *    *

По каким бы пенькам и ухабам,
Мы не мчались, но всё же приедем,
Говорят, что где влезешь, там слазим,
Это если не светит приветом.
И в какие бы сани не влезешь,
Нас оттуда попросят под попу,
Не ходи кума в гости к соседу,
Когда люди уехали в отпуск.

Всё какие-то, блин, афоризмы,
А блины у нас первые комом,
Но нам надо добавить харизмы,
Чтоб блины приглянулись знакомым.
Приглянулись родимым и близким,
И далёким, и даже за морем,
И не ради дежурной отписки,
А помочь в приближении горя.
Где-то лопнет струна и помчатся
По планете во всём – катаклизмы.
И спасения точного адрес:
Не банкир, не судья, и не …измы.

Вся история – пни да ухабы,
И мы где? Пассажиры с билетом?
Есть мужи, есть гуляки и бабы,
Что имеют и попу при этом.
Всё, закончился мир афоризмов,
Надо точки расставить над миром.
– Кто с билетом приветит Отчизна…
– Сыро, сыро, а нам блины сыры…
               
*    *    *

Привязалось из этого цикла:
«Что я с Пушкиным в снег не поеду»…
Почему? Он по множеству выклад
Вроде свой и вернулся к обеду.
За «Балду», так я сам беЗпоповец,
За стихи – мы, понятно, не ровня,
Пусть равны сейчас даже чухонец,
Никого уж не высадишь в дровни.

Что за баб? А мы тоже безгрешны?
За крестьян, за старушку Арину?
Да он жил по обычаям местным,
И личины все грешные скинул.
Он три дня умирал, очищался,
Всё по чину и исповедь строго,
Молодой и нам этого жалко,
Но дороже на Небо дорога.
Он ушёл, его дружно отпели,
Проводили, потом поминали,
И в наследство огромные цели
На издания в дальние дали.

Что арап? Но он больше, чем русский,
Да, в лицее учили занятно,
И итоги не в знаниях узких,
Кругозор расширяли стократно.
Но, здесь хуже – масонские тайны
Не оставили чёткого следа…
- Извиняйте, не буду я крайним,
С непонятным в снега не поеду.

*    *    *

Я уже до конца прокатился,
И вернулся сюда напоследок,
Там закончится песен развилка,
Я оттуда – как вроде их предок…
Будут тысячи разных мотивов,
«Я Тебя…» – основной прародитель,
Это будет, конечно, на диво,
Да УСЛЫШИТ грядущего житель…

Будут после звучать панихиды,
Некрологи, загробное пенье,
А пока о судьбе – не ехидно,
Со слезой будет разное мненье…
Но идти будет всё постепенно,
С нарастающим неким итогом,
И потом будет многое пенье,
И мотивов возникнет премного…
Но пока этот общий – могучий,
Он размером в десяточку метит,
Анапест подарил нам здесь Случай,
Я считаю всё Божьим приветом…

Как-то мысли ложатся в нём ровно,
Даже некое есть откровенье,
Запредельное некое, брёвна,
Что в глазу – выбивает мгновенно…
«Я Тебя никогда не забуду»,
Вдохновеньем меня не забыли,
Без конца принимаю Оттуда,
Чтобы мы никогда не остыли…
               
*    *    *

Что мне Дальний восток и Камчатка,
Так, абстрактность какая-то, карта,
Там народу живётся не сладко,
Выбираться оттуда – не бартер.
Всё раскуплено сразу, заранье,
Кто успел – перелётные птицы,
Остальным от тоски завыванье,
Да молиться, чтоб чуду явится.

То, что чудо случится я верю,
Всем бывает отдельная ниша,
И находится страннику Берег,
Мы по Берег и Истину пишем.
Все мы здесь – перелётные птицы,
А билет? – надо думать и думать,
За билет надо в очередь биться,
Или здесь тосковать в куче сумок.
Ну, про очередь – это сурово,
Не у всех есть возможность и время,
Но, молитва – чудесное слово,
Это свет освящающий темень.

Да, молитва премногого стоит,
Это вес на весах Правосудья,
А ещё если молятся двое,
Перевесят всё, сказано – будет.
Получается все-таки  – бартер,
Мы туда, нам ответка оттуда,
Иногда исключительно ярко,
Тоже песнь «Я Тебя не забуду».

*    *    *

«Я Тебя никогда не забуду»  –
Это строки проходят сквозь сердце,
Это цель среди сереньких будней,
И мой храм – средь стихов поселенца.
Я вам честно признаюсь – немного
Здесь моих Главных мыслей и формы,
Это всё уже было, дорога  –
Дар, предложенный мне за упорство.

Подсознание здесь и реальность,
И фиксация темы в деталях,
Но с мечтами о поприщах дальних,
Что-то в вечность и здешняя малость.
Нет здесь скромности, нет и гордыни –
Обнажённые думы наружу,
От истоков грехов и доныне,
Что идём через темень и стужу.
Здесь, конечно, фундамент – святые,
И немного оковы от правил,
От поэзии рамки, надеясь,
Что дойдём до Суда в духе здравы.

Там не будет ни бед, ни расколов,
Этой здесь кровоточащей раны,
Нам церковнославянского школа
Даст понять нашу силу, упрямым.
Но и служба, и буква проходит…
Дай, Господь, в воскресении чуда,
Дай духовной чудесной погоды,
Я Тебя никогда не забуду.

ЭПИЛОГ

    Эпилог – единый для всех книг, главный посыл – помолитесь и обо мне многогрешном, чтобы Господь даровал мне прощение и помиловал. И добавил, если чего недостаёт. И живёт надежда, что хоть чьей-то душе  эти стихи будут подспорьем, некими вехами в нашем многотрудном странствии на Земле. Они и меня выводили из тьмы, и вели за собой Ввысь, открывая и освещая горизонт, становясь всё более сильнее и технически, и духовно…
В последних книгах будут сплошные многоточия…
Пророчества это или просто строки, понятно, рассудит время, которого практически уже остаётся очень мало, а так хочется успеть помочь хотя бы кому-то…
    И музыка, эти мотивы из семи нот, звучащие в этих послеинсультных книгах – это чистый дар Свыше.
Невозможное человеку – возможно Богу!
    Непрерывно и таинственно приходящие стихи-песни – это некое эхо от той Небесной гармонии, что есть в музыке, некая весточка через Небесную индукцию и нам пробирающимся в тени смертной, что есть иной мир, где не будет воздыханий, болезней, и оботрут всякую слезу.
    Если хотя бы в ком-то, после прочтения этих стихов, растёт зёрнышко веры во Христа, прочтите молитву Кресту: «Да воскреснет Бог, и разыдутся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его, яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменающихся крестным знамением(полагаем крестное знамение), и да возвеселимся рекуще: радуйся Кресте Господень, прогоняя бесы силою на Тебе пропятого Господа нашего Исуса Христа, во ад сшедшего, и поправшего силу диаволю, и давшего нам Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата. О Пречистый и Животворящий Кресте Господень, помогай ми, с Пресвятой Госпожею Богородицею и со всеми Небесными Силами, всегда и ныне и присно и во веки веком, аминь».

    Благослови, Господи, всякую душу читающую и не отвергающую эти строки стихов-песен, и помоги и ей УСЛЫШАТЬ…

    Есть постулат этого мира – что рано или поздно, количество переходит в качество, интенсивное переходит в экстенсивное, а в духовном мире – внешнее переходит во внутреннее, глубинное…
     И даже здесь на Земле, можно уловить некий отблеск, некую духовную индукцию, некое эхо-отзвук от мира потустороннего, но это один из даров Духа Святого – СЛЫШАТЬ!
=======================================================

ИМЕЮЩИЙ СЛУХ УСЛЫШАЛ


И в дополнение об обложке: там за овалом, везде просматриваются прямой и косой Андреевский кресты, в каждой книге свой цветовой фон, а так же и надписи по центру, на лицевой и тыльной стороне  – наше исповедание веры –

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!     ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!










ПОСЛЕСЛОВИЕ

    Книгу «СЕМЬ, СЕМЬ, СЕМЬ» – давали явственно Свыше, ровно в течение 42 дней – шесть седмиц – земное число, с 27 мая по 7 июля, седьмая седмица будет не здесь…
    Окончание, неумышленно, в рождество Иоанна Крестителя, в седьмой день, седьмого месяца, с явной перекличкой(ровно полгода) с седьмым января – РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ.
    И внутри, как раз этой книги, есть и семьсот семьдесят седьмое стихотворение всего цикла. Всё, все семёрки замкнулись – это джекпот – 7.7.7.
   Правда, каноническая правда, ничего кроме правды!


ИМЕЮЩИЙ СЛУХ УСЛЫШАЛ



Книгу «Россия» давали ровно 84 дня, впловину больше, чем книгу «СЕМЬ, СЕМЬ СЕМЬ», но также свервдохновенно, непрерывным ежедневным потоком – от 1 до 3 стихотворений, она наполовину о земном.



Книга «Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ» – седьмая в творчестве, и первая послеинсультная, с обновлённым мозгом, в чём-то даже сильнее технически прежних стихов, а о духовном качестве не мне судить, и вы не судите меня строго, благослови вас Господь на слышанье…

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЛОГ………………………………………………………………………………………………3
ПРЕДИСЛОВИЕ……………………………………………………………………………………5
Ты стихов на рассвете попросишь…………………………………………………….6
По каналам центральной системы……………………………………………………7
Жизнь моя – это сон или, Как же быть, когда всё запредельно………………………………………………..9
В череде замороченных буден……………………………………………………….10
Раньше связь была – почта России………………………….........................11
Свою участь я в мире обдумал……………………………………………………….12
Процвести, как трава, не заметив…………………………..........................13
Я прощупал лучом мозг в сознанье……………………………………………….14
«Осторожно, здесь водятся тигры»……………………………………………….15
И друзьям, и врагам пожелаю……………………………………………………….16
Как хотелось раскладывать бисер………………………….........................17
Знать бы, где упадёшь и не встанешь……………………………………………18
Все мы издали очень похожи…………………………………………………………19
Молот жизни тяжёлый и грубый……………………………………………………20
Очень мало кукушкой пропето……………………………...........................21
Ты стихи живя плотью, забудешь…………………………..........................22
Я подумаю: Боже, Всевышний……………………………………………………….23
Мир без счастья и тьма без просвета…………………………………………….24
Муки творчества – сладость и горе………………………………………………..25
Мои крылья питает надежда………………………………………………………….26
Кто есть кто? – в зоопарке подобий……………………………………………….27
Образ бьющей волны мои строки…………………………..........................28
На земле все по рангу и чину………………………………………………………….29
Город этот не здесь и без горя………………………………………………………..30
«Монамур» – сплошь заблудшие люди………………………………………….31
Появилась вновь тема привязок……………………………………………………..32
Милосердия хочется людям……………………………………………………………33
Страшно всё в этом мире: законы…………………………..........................34
Мы по духу и виду другие…………………………………...............................35
Возопил Иоанн Предотеча………………………………………………………………36
Сколько в мире подлунном эмоций………………………..........................37
LOGOS греческий в Библии – СЛОВО………………………………………………38
Где-то там – есть умнейшие люди………………………………………………….39
Даже самый ничтожный компьютер………………………………………………40
И духовно есть склоны, греховно…………………………............................41
Чтоб взлетала мысль в правильный ракурс………………......................42
Созерцание чудных творений…………………………………………………………43
Мозг в орбите земных притяжений………………………………………………..44
Образ улья и пчёл, дружных летом………………………………………………..45
Много бродит людей солидарных…………………………………………………46
Ты зачем меня, осень, торопишь……………………………………………………47
Мы в душе можем множество множеств…………………......................48
О плодах размышляю осенних……………………………………………………….49
Где записано – выбор крещенья…………………………………………………….50
Что есть образ креста – где ответы…………………………………………………51
Ты зачем меня сделал из Хорошо, хорошо, хорошо бы…………………………………………………………..53
Я решётку молитвой раздвину………………………………………………………..54
Цифра тоже заложена в Книгах………………………………………………………55
Неожиданно иней на землю…………………………………………………………..56
Как поймать чудо-связь с запредельем………………………………………….57
Много пьющих – кто любит веселье……………………………………………….58
Ритмы дня – что сейчас актуально………………………………………………….59
Как представлю сверхмозг у Адама………………………..........................60
О духовных путях – катакомбах………………………………………………………61
Мы уйдём  – куда все уходили……………………………………………………….62
Наблюдали листы на деревьях……………………………………………………….63
Жемчуг слов я на нитку надвину…………………………………………………….64
Я не только по образу в центре……………………………............................65
БеСпримерный, беСпутный – бесяра……………………………………………..66
Я осеннюю песню припомню………………………………………………………….67
На Покров прослезилась погода……………………………………………………..68
Помоги, Боже, высмотреть песню…………………………………………………..69
Всё проходит, как дым, в этом мире……………………….........................70
Пять минут – не добавят нам росту…………………………………………………71
Полчаса, может час, может больше………………………………………………..72
Не кукую я, нет, не кукую…………………………………................................73
Внучку я как-нибудь укачаю………………………………..............................74
Синевой наполнять парашюты……………………………………………………….75
Нас представить мы можем шеренгой……………………........................76
Я пишу, что в Россию влюблённый…………………………………………………77
День летит своим клином высоким………………………………………………..78
Что узнал, что узрел, что услышал………………………………………………….79
Улетают все птицы на Что есть сила в борьбе запредельной…………………………………………….81
Не гони зима снежные вихри………………………………………………………….82
Нам для радости надо немного……………………………...........................83
Я не верю в плохие приметы……………………………….............................84
Снег растает и почву отпустит………………………………………………………….85
Крайне надо, усиленно, очень………………………………………………………..86
Не видать за деревьями леса………………………………………………………….87
Редко птица летит в середину…………………………………………………………88
Синим, синим – до радости синим………………………………………………….89
Дмитрий-князь – он принёс нам победу………………………………………..90
Ожидали мы в храме: «Помилуй…»……………………………………………….91
Что такое есть вятская Что мне мир беЗпредельно паскудный………………………………………….93
Нам металлы предложены в жилах………………………………………………..94
Белый лебедь московский, на Чистых…………………………………………….95
Есть на Вятке Божественный случай……………………………………………….96
От Матфея евангелья чтенье………………………………..............................97
По снегам и по первой пороше……………………………............................98
Песни разных бродяг и туристов…………………………………………………….99
Бог Он где? Он в печи и за печкой………………………………………………..100
Есть безмолвие страшных торосов……………………………………………….101
Дал стихи мне Господь, даст и денег…………………………………………….102
Кто прочтёт меня – маленький бонус……………………………………………103
Судно мячиком в небо взлетает……………………………………………………104
На востоке есть тысяча ночек………………………………………………………..105
Сто стихов – столько трепетных мнений………………………………………106
Разогрею молитвой округу……………………………………………………………107
Мы проходим войну мировую………………………………………………………108
Разбирая вселенские масти…………………………………………………………..109
К нам зима запоздала немного…………………………………………………….110
С горы лет и с нагрузкой извилин………………………………………………….111
Проломить, продолбить, пролопатить………………………………………….112
Фантазируют люди невольно………………………………………………………..113
От простуды не спрячешься дома…………………………………………………114
Песню хочется словом измучить…………………………………………………..115
По каким бы пенькам и ухабам…………………………………………………….116
Привязалось из этого цикла……………………………….............................117
Я уже до конца прокатился……………………………………………………………118
Что мне Дальний восток и Камчатка….............................................119
«Я Тебя никогда не забуду» ………………………………………………………….120
ЭПИЛОГ…………………………………………………………………………………………..121
ПОСЛЕСЛОВИЕ……………………………………………………………………………….123
СОДЕРЖАНИЕ…………………………………………………………………………………124



Мой сайт - sandrshin3.wixsite.com/alexandrtimshin

Все стихи на сайте – http://stihi.ru/avtor/timshin
























Корректор
Технический редактор


            






Весь цикл http://www.stihi.ru/2017/08/03/896