Здесь нет ни тепла, ни света.
Здесь был не один погром.
Они убили поэта.
Они убивают дом.
Дельцы круговой поруки,
Живучи они средь нас.
На что поднимают руку -
Не ведают и сейчас.
Три века они всё те же -
Разврат и раздор несут.
Но где же он, где же, где же,
Обещанный Божий суд?
Дерзну вопросить с укором,
И слов назад не беру:
Амнистия мародёрам
Положена лишь в миру?
Им есть что в вину поставить.
Вина их одна на всех:
Они проклинают память.
Они совершают грех.
Но с нас-то ведь тоже спросят,
Хотя, разгромят они.
Туманная злая просинь,
Сверкни же на миг, сверкни...
Едино есть на потребу
Они не хотят никак.
О, Небо, стальное Небо,
Подай же какой-то знак...
Посмертно судить их поздно..."
Тихонько идёт сюда,
К фасаду, старушка с розой,
Горящей огнём стыда.
Молчат Небеса. От ветра
Колышется фальшфасад.
И сумрачный взгляд с портрета:
"Я умер в зените лета...
Я знал, но не дописал..."
---
Садовая, 61. Последний дом Лермонтова в Санкт-Петербурге. Расселён. Заброшен. Ограблен. Передан под отель.
В создании музея отказывают. Мемориальную "зону" (да, "зону" - так и пишут) собираются сделать на первом этаже, на 50 метрах, в помещении бывшего зоомагазина. Последняя квартира поэта приговорена к уничтожению.