Расплети мне вишневые косы,
предательский вечер!
Чтобы сердце мое
не заплакало больше, чем может.
Я закрою глаза
и представлю жемчужные свечи.
И почувствую ночь
на отвыкшей от нежности коже…
И тогда этот старенький дом
превратится в хрустальный дворец!
И не волосы тронут ладонь,
а витки золотистых колец.
И останется дням вопреки
молодой и красивой душа!
И захочется жить по-людски:
не томясь, не страшась, не спеша…
И, оставив долги на потом,
чтоб душа не рвалась, как струна.
Я пойму, что на этом пути
не была и не буду одна.
Удиви меня сказкой для взрослых,
мой друг настоящий!
Да чтоб сердце опять
не оттаяло больше, чем хочет.
Я закрою глаза –
и увижу тропинку сквозь чащу,
По которой смогу убежать
от нахлынувшей ночи.
И тогда даже топот часов
не спугнет обнажившийся взгляд!
И за окнами клен-птицелов
что-то станет шептать невпопад…
И покажется горстью огня
незажженное пламя свечи.
И не зря отогреют меня
непокорные руки-лучи…
И, упав безмятежно-грешно
на шелка золотого руна
Я пойму, что на этом пути
не была и не буду одна.
Дай мне женского счастья,
моя сострадалица-полночь!
Напои меня страстью, как осень, –
полынно-медовой.
Я закрою глаза, и приму
это сладкую горечью,
Чтоб по-юному грешной
в рассвет окунуться лиловый.
И тогда этот старенький мир
мне отроет свои купола!
И небес голубой кашемир
обольстит и согреет крыла.
И покажется дням вопреки
акварельно-заманчивым день!
И спорхнет не слеза со щеки,
а всего лишь игривая тень.
И, поймав осторожным челом
долгий взгляд из чужого окна,
Я пойму, что на этом пути
не была и не буду одна!