Озарилась сиянием меркнущим мгла.
От белесых в кровавых проталинах тучек
И огней костерка, догорел что дотла,
Лишь остался любви еле тлеющий лучик.
Да незыблемость верб, чья распущенность кос
Улеглась, словно кошка осинам на плечи,
Да сварливость семейки весёлой берёз,
Что хохочущей сойкой ругалась весь вечер.
Да вверху, где кончаются ветви, она,
Дланью хладной ворочая стылые кущи,
Шевелением ниток растрёпанных льна,
Собирала в кошелку небесную гущу.
И роняя на землю лучистость тиши,
Отдаляла себя от закатного стана,
Где давно уж впотьмах полегли камыши,
От седого, как дед двухсотлетний тумана
Я гляжу сквозь стекло на развёрнутый серп,
И от мглы, что нависла старушечьим гласом
Над поникшим безумием стынущих верб,
Вижу только лишь тень,да слезинку из глаза.
Да от Хлада от Ночи немыслимы счёт,
Что, подправив морозцем грачиные гнезда,
Всё носился меж туч, как серебряный чёрт,
И копытцами бил по серебряным звёздам.