Константин великий
Последнее время я часто сталкиваюсь по работе с Константином. Ему 40 лет. Две жены и пятеро детей. В детали я не вникал. Константин руководит небольшим, но разбросанным по Киеву чужим бизнесом.
Имеет чёткую пророссийскую ориентацию, но критикует всех за ошибки и глупости.
Меня предупреждали, что спорить с ним опасно. Один раз я не удержался и заспорил.
С большим трудом мне удалось выйти из спора через час. Полночи я ворочался.
Константин обладает большой энергией в споре. На завтра он попытался продолжить с того же места, где я выскочил. Я попросил пощады, сославшись на бессонную ночь. Константин пожалел меня.
Через несколько дней я застал Константина за разглядыванием карты мира в планшете.
«Монголия входила в СССР?», – спросил меня Константин.
«Нет», – ответил я.
«Жаль, – сказал Константин, – можно было бы забрать».
С большим трудом я удержался от вопроса: на кой нам Монголия и кто эти мы, хотя заподозрил что-то неладное.
Константин продолжил рассматривать карту.
«Туркмению придавим», – сказал Константин и с вызовом посмотрел на меня.
Наклоном головы в сторону и прищуриванием правого глаза я дал понять, что это будет не просто, но реально.
«Почему газопровод из Катара в Европу не тянут через Турцию?», – спросил Константин.
«Горы. Балканы», – ответил я.
«Точно», – сказал Константин и пошёл вдоль трубы газопровода из Катара в Европу в обход Турции.
«Нехилый кусок отхватит исламское государство», – сказал Константин.
Я промолчал.
«Если исламское государство войдёт в Саудовскую Аравию, они сдадутся, – сказал Константин, – Саудовская Аравия трусы».
Я промолчал.
Константин решил схитрить.
«Иордания будет воевать с исламским государством, – спросил он, – как по-вашему?».
Меня Константин называет на Вы.
«Не думаю», – решил я тоже схитрить.
Зловещая тень Константина нависла над Израилем.
«Дуй на Ливан», – сказал я. Константин двинулся на север. У меня отлегло от сердца.
«Если газопровод дотянуть до Италии, оттуда через Швецию выход на всю Европу», – сказал Константин.
«Это Швейцария», – сказал я. Константин присмотрелся и согласился.
«Франция устроилась лучше всех в Европе», – сказал Константин.
Я посмотрел на него с немым вопросом.
«Атлантика раз, Средиземное море два», – с завистью подсчитал Константин.
Эта вполне здравая мысль никогда не приходила мне в голову, но сказана она была таким тоном, будто Франция зажралась и должна ответить за своё выгодное положение.
Кивком головы и подъёмом бровей я дал понять, что разделяю эту точку зрения и считаю её интересной.
«А вот и Швеция!», – обрадовался Константин.
Я сделал вид, что открытие Швеции тоже имеет для меня значение.
Константин с подозрением посмотрел на меня и решился ударить ниже пояса.
«Нужно было сразу после Майдана проводить референдум», – сказал Константин.
«Какой?», – не выдержал я.
«О присоединении к Евросоюзу или к Таможенному Союзу», – торжествуя, сказал Константин и кратко обрисовал своё видение перспективы при таком сценарии.
Это дало мне передышку, и я сумел уйти в себя.
Видя, что я не реагирую, Константин продолжил.
Оттолкнувшись от референдума, он обрисовал первую половину 2014 года совершенно в новом свете – на Украине мир, Россия довольна, Европа счастлива, Америка наконец-то снова забыла, где мы находимся.
Я молчал, вспоминая содержание Закона Украины о референдуме.
Константину позвонили, и он срочно уехал на объект.
А я вдруг вспомнил старика Ефима, инженера-проектировщика из своей заводской юности. Это был лучший инженер механик, которого я встречал в жизни.
Однажды этот мудрый старик сказал мне: «Бедному нужен весь мир, а богатому вполне хватает своего огорода».
Сейчас я на три года младше тогдашнего Ефима. Неужели для кого-то я тоже старик!
Тётя Лида из Воронежа всех переживёт
В этой истории никогда не будет поставлена точка, но рассказать её хочется.
Выбирали мы лет десять назад в голой Донецкой степи промышленную площадку для строительства завода.
Ни большую, ни малую, а 18 гектаров.
Выбор промплощадки это дело сложное и во многом даже мистическое.
Сначала составляется список из 40-ка критериев для сравнения вариантов, обследуются топографические, геодезические и геологические карты, потом работа идёт на местности.
Наука гласит, что на финальной стадии нужно оставить два-три участка и принять решение – выбрать один из них.
То есть это похоже на выбор президента страны или невесты.
Мистика же в том, что учесть все детали крайне сложно, а уж окончательный выбор совершенно иррационален.
Бывает что-то вроде того, когда прямо на свадьбу приезжает тётя Лида из Воронежа и сообщает, что дед Григорий, когда умирал, строго-настрого заказал не брать невест из Дубовязовки.
Приехали!
Или недавно в Индии был случай на свадьбе. Оказалось, что жених не умеет читать и считать и невеста потребовала замену, получив брата жениха, потому что семьи давно уговорились, а в Индии жених с невестой до свадьбы видеться не должны.
Но вернусь в Донбасс.
Взять, к примеру, дороги. Казалось бы, возможны два состояния дорог – дороги есть и дорог нет.
Но важно учесть каковы эти дороги будут в период осенней распутицы и во время снежных заносов.
То есть, не может ли так случиться, что асфальтовая дорога осенью станет непроезжей из-за того, что на неё выезжают множество грузовиков с грунтовых дорог или не окажется ли так, что во время снежных заносов тебе самому придётся чистить 10 километров, потому что никому больше это не нужно?
Важнейший вопрос на Донбассе вода и промышленные стоки.
Казалось бы, пробури скважину - вот и вода, а уж сбросы-то на Донбассе совсем ерундовое дело – сбрасывай куда глаза глядят – хочешь в старую шахту, а хочешь – в ручей или речушку, которые и до тебя были цвета хаки.
Но не тут-то было!
Однажды мы трижды бурили до 100 метровой глубины, не попадая в подземный океан, который у гидрологов на карте был просто везде. Трижды бурить 100 метров это большие деньги и главное никто не знает, сколько ещё раз придётся бурить и куда делся этот чёртовый океан.
По сбросам, тоже неизвестно кого затопит ручеек где-нибудь за тридевять земель, а потом окажется, что ты своим притоком воды вызвал подмыв железнодорожной насыпи, где твои же вагоны теперь не проедут или подземная река, которую ты пополнил, затопит работающую шахту.
Другой фактор. Выбрали вы, допустим, площадку. Всё хорошо. А сколько процентов у коммунистов в местном поселковом совете, проверили?
Если 98 и так уже сто почти лет, то дела ваши плохи, потому что коммунисты согласуют вам всю документацию, но никогда, слышите – никогда не заключат с вами договор аренды земли больше чем на пять лет и ни один банк никогда не даст вам ни копейки в кредит.
Коммунисты, они потому коммунисты, что ждут наступления коммунизма, но они не дураки, чтобы взять вам и отказать – завод им очень даже пригодится, только без вас, когда Мессия придёт.
В Херсонской области в сельсоветах коммунистов нет – там аграрная партия заправляет, поэтому они просто отказывают вам и баста – нечего, мол, сельхозугодья портить заводами, а наши, донбасские, имеют особую идею.
Казалось бы, и те и другие пролетарии.
А вот же разница какова!
Одни уверены в вечности своего жизненного уклада, а другие – наоборот, ожидают конца света со дня на день.
Минимальный срок аренды земли по буржуйскому закону 5 лет. Получите!
Это только три фактора: дороги, вода и коммунисты, а их повторю сорок факторов этих.
Но я про тётю Лиду из Воронежа, которая в этот раз снова приехала.
Выбрали мы три конкурирующих участка по 20 гектаров, выехали на место, максимально всё учли и ткнули пальцем в небо, вернее – в землю.
Я даже залез на террикон, что категорически нельзя, чтобы сверху глянуть.
Вы представляете себе, как залезть на вершину террикона?
Они, между прочим, бывает, горят изнутри с температурой 800 градусов Цельсия, выделяя едкий дым, а бывает, ещё самопроизвольно взрываются, но это редко.
В общем, глянул я сверху на промплощадку, и увидел в голой безжизненной степи, но вблизи одинокий сарай под глиняной черепицей, а возле него мотоцикл с коляской.
Оказалось, что это хлев, где какой-то мужик держит полсотни коз.
Вокруг на пять километров ни души, ни деревца, вдали дорога и стоит в степи одинокий сарай.
Получилось, что мы соседи. Его сарай два метра до границы нашего участка. Потом уже выяснилось, что у мужика земля под сараем приватизирована под занятие скотоводством.
Мы даже сообразили, что с мужиком нужно побеседовать по душам – не возражает ли он?
И даже поговорили якобы с ним, и он вроде не возражал.
Но по закону положено было получить у соседа письменное согласие – без этого поселковый совет не имел права нам давать разрешение.
Но дал, потому что мы дали, причём даже не депутатам, а местной школе парты купили.
Парты в школу!!! В школе парт не было!
В умирающем посёлке, где дети уже не родятся, понимаете, парт в школе не было!
В 90-е, когда дети на Донбассе босые бегали и под каждым магазином стоял ребёнок и старуха, просящие купить им хлеба, дети у нас перестали родиться, а в нулевые случился бебби-бум.
В 90-е парты на дрова порубили, а в нулевые в посёлке десяток детей родился, а парт нет.
Так про мужика козовода забыли в горячке.
И вот пока мы оформляли свою землю под завод, проектировали и строили, мужик гонял стада своих коз через наш участок, а когда мы закончили и запустили завод, мужик пришёл к директору и предложил купить у него сарай за 100 тысяч долларов.
В тех краях за 100 тысяч долларов тогда можно было купить гостиницу на двести коек и ресторан на сотню посадочных мест со старой советской мебелью и остатками продуктов на кухне.
Мы посмеялись.
Мужик пришёл и показал нам черновик судебного иска, где его бесценный сарай и козы с учётом неполученной прибыли за 25 лет оценивались в 200 тысяч.
Мы посмеялись и предложили мужику построить ему сарай в любой точке донецкой степи, куда добегут его козы.
Мужик скрутил нам кукиш и пошёл в суд.
В нашем суде, известное дело, мужику сказали, чтобы нёс вперёд треть стоимости иска.
Мужик суду тоже кукиш скрутил и послал иск по почте.
Директор завода стал мужика пытать: «Ты скажи, мил человек, может быть, мы тебя в чём-то ущемили? Степь большая. Гоняй своих коз по другому маршруту, а мы и молочко можем у тебя покупать для рабочих. И вот же у нас две сотни людей теперь рядом с твоим сараем – тоже могут покупать. Чем тебе плохо?»
Воду и почву завод не отравляет – там очистка и компьютерная система контроля за 300 тысяч долларов. Современное производство с кондиционерами и системой очистки воздуха в цехах, территория под видеонаблюдением. Можно через Интернет глядеть из любой точки мира.
А мужик говорит: «Старый я уже стал. Хочу выйти из бизнеса, а передать дела некому – один я на свете».
Боже ты мой!
Кое-как уговорили его, чтобы иск отозвал – у него сосед был адвокат и помогал деду.
Но дело не в этом. Директор завода по-своему оказался прав, и дела у козовода немного поправились.
А тут война началась. Завод прекратил работу.
Сегодня говорил я с директором и вспомнил про стадо коз и мужика. Справился как дела.
Оказалось, что им всё нипочём. Гоняет коз и молоко возит на рынок. Опять же не все любят, но сегодня на Донбассе не до жиру и мясо тоже покупают.
Мне одно было непонятно – это ему приходится при любой погоде два-три раза в день мотаться на мотоцикле километров за десять.
А ну-ка покрутись!
Нет – поясняет директор – там собака. Она коз выводит на выпас и обратно приводит. Женщина из посёлка приезжает на дойку. Сена козам нужно на зиму мало – они очень даже на подножном корму могут зимовать.
Волков в степи не было, а теперь они к заводу тем более не подойдут.
До войны никому бы в голову не пришло коз воровать, а теперь на заводе вооружённая охрана.
Мужик им молочко носит и ладно.
По военному времени он даже стадо увеличил.
И чёрт его знает, кто кого переживёт в этом мире!
Оно и раньше было неизвестно, а теперь подавно.
Красноград, Лозовая, Никитовка
Все 25 лет украинской независимости идёт административная реформа.
При каждом новом президенте принимают программу, закон и трах-бах выборы или Майдан.
Под лозунгами немедленной реформы приходит новая власть.
Реформу переименовывают.
Называли реформой местного самоуправления.
Теперь называют децентрализация плюс особый статус Донбасса.
Президент Кучма вводил должность зам. министра по реформе в каждое министерство.
Президент Ющенко вводил должность вице-премьера по реформе, назначил на неё Романа Бессмертного, но отправил его послом в Румынию, а вакансию не заполнил.
Вслушайтесь, вице-премьер по административной реформе Бессмертный!
Янукович успел принять закон и программу, переименовал несколько министерств и служб.
Реформы самой по себе мы пока не видели.
Я раз пять читал статьи о том, зачем она нужна и какая она будет, но запомнить, кроме нескольких фраз, не смог.
Предполагается передача власти из центра на места и больше свободы.
Почему при передаче власти из центра на места добавится свободы не понятно.
На какой попутной станции в поезд Киев-Луганск подсядет свобода?
Красноград? Лозовая? Никитовка?
Чья это будет свобода – местной власти, народа Луганщины?
Между тем в первые годы независимости у местных властей было больше свободы.
С моей колокольни это выглядело так.
В каждой области нужно было получать разрешение на торговлю в этой области.
Северные области вводили запрет на вывоз со своей территории картофеля, а Восточные – угля, Крым вводил плату за въезд отдыхающих, на дорогах стоял местный экологический контроль, отделы по борьбе с наркотиками устраивали досмотр вещей в поездах.
Для оптовой торговли требовалось отдельное разрешение, для розничной – своё, для продуктов питания – третье, для алкоголя и табака – четвёртое, для торговли отходами – пятое, сырьё – отдельно, продукция – отдельно. В каждой области была своя отчётность и статистика.
Последний раз у меня требовали местное разрешение лет 5 назад, когда эти разрешения лет 10 как отменили.
Кем были все эти люди, откуда пришли, куда пропали?
В первые годы независимости проверки бизнеса прокуратурой и налоговой милицией имели остроту классовой борьбы.
Проверяющие, видимо, понимали капитализм как НЭП, а проверку как возврат к военному коммунизму.
Сама перестройка в их понимании была проверкой на верность идеалам Ленина.
Хмурые дяденьки-майоры и тётеньки спрашивали меня: «На каком основании вы продаёте уголь дороже, чем покупаете?».
«У нас в стране свободное ценообразование, – отвечал я, – хочу, продаю дороже, а хочу дешевле цены приобретения».
Слово свобода приводило проверяющих в ярость: «Я вам покажу свободу!».
В судах мы откупались, но бывали проколы, когда шла компания борьбы с каким-нибудь конкретным злом.
Однажды мою фирму оштрафовали за то, что у нас не было прибыли.
Инспектор решила, что отсутствие прибыли признак злого умысла, направленного на неуплату налогов.
В суде мы доказывали, что нулевая прибыль это тоже прибыль, а также ссылались на закон, где было сказано, что целью предпринимательской деятельности является доход. Доходы у нас были. Не было прибыли, потому что доходы были равны расходам.
Но судья побоялась идти против государства и оставила в силе выводы проверки.
Штраф был огромный. Он был равен доходам, потому что незаконные доходы подлежат изъятию.
К моменту проверки эта фирма со штатом 50 человек существовала 10 лет, и кое-какие налоги платила из года в год, но не каждый квартал.
На следующий день после суда я продал фирму пастуху в отдалённом посёлке. Своим приказом пастух назначил себя директором.
За фирму я заплатил пастуху, а не он мне.
Пока мы судились в апелляционном суде, прошло пару месяцев.
К пастуху домой приехала милиция арестовывать его имущество. Имущества не оказалось.
Пастух сказал, что он таким образом решил поддержать Януковича на выборах президента.
Никто не знал, что с этим делать.
Мы открыли другую фирму.
Огромный штраф пять лет искажал показатели всей области.
То есть сначала, когда штраф начислили, инспекция попала в передовые, но когда штраф взыскать не удалось, инспекция стала отстающей.
В то время так делали все фирмы в безвыходной ситуации.
Приняли закон, что новый директор не отвечает за предыдущего.
В ответ появились фиктивные директора, готовые на неприятности, директора из Приднестровья, Чечни и Средней Азии.
В ответ государство ввело понятие выгодоприобретателя 19 букв. По-украински короче – выгодонабувач.
Новое слово позволяло наказывать не пастуха или его фирму, а человека типа меня – организатора или даже фирму, которая купила товар у пастуха.
В ответ фиктивные директора появились даже на государственных фирмах.
В ответ государство стало арестовывать имущество.
В ответ всё имущество стали оформлять на иностранные фирмы и сдавать в Украину в аренду.
В ответ государство стало арестовывать имущество как вещественные доказательства.
В ответ, как в фильме «Зелёный фургон», вещественные доказательства можно было получать во временное пользование.
В ответ…
Эти вещи из области налогов, а налоги это одна из граней администрирования.
Другие грани я знаю плохо или не знаю совсем, но при необходимости легко в них разберусь – принципы те же.
Каковы эти принципы? Непрерывное реформирование со стороны власти и непрерывное маневрирование со стороны народа.
Говоря проще, война между государством и народом, которая не прекращается здесь, говорят, лет 500.
Почему в Америке любят богатых соседей, а у нас – нет?
В Америке, чем дороже дом соседа, тем дороже стоит твоя хибара.
А у нас это пошло с ордынского ига. Когда баскаки приезжали в село получать ясак, в случае недоимки они шли по богатым хатам добирать. Заодно заходили к соседям богатых.
А у нас всё пошло с ордынского ига, и не прекращается по сей день.
Всё же я считаю, что реформирование имеет место. Оно происходит скорее само по себе, чем по указу сверху.
Меняются ценности. Чиновники реже смотрят на меня, как на врага или опасного соседа.
Наша свобода в очередной раз в сумерках вышла в степь из густого хвойного леса и прислушивается к шуму дальних поездов.
Красноград, Лозовая, Никитовка…
Кому оно нужно
Раньше я думал, что хуже моей работы быть не может, хотя работу свою я люблю.
Вам это странно? А ведь нет иного способа выполнять тяжёлую работу. Только полюбить.
Дело в том, что я двадцать лет работаю директором бани, где почти никогда не бывает воды.
После института коммунального хозяйства распределили меня в один городишко на Украине.
Природа хорошая, люди как везде – по будням нервные, по праздникам весёлые, а вот вода по часам.
В те дни, когда заранее известно, что воды не будет даже легче.
Вывешиваем на бане объявление: «Нет воды».
Кто-нибудь, конечно, поскандалит. Могут стёкла побить, но спокойнее в целом.
А в обычные дни кошмар.
Намылятся люди и тут воду отключают.
В мужское отделение я сам иду, чтобы народ успокоить. А с женщинами через дверь говорю, но от этого только хуже.
В общем, не сахар у меня работка, но как я недавно понял – не самая худшая на свете.
Получилось так, что поехал я по обмену опытом – директора тех бань, где перебои с водой часто собираются на разные мероприятия.
Проводятся семинары и форумы. И я неоднократно выступал.
«Исследование работы банных комплексов в нестационарном режиме водоснабжения» тема моей диссертации.
Суть моей идеи следующая.
При дефиците помывочных мест и тазиков я предлагаю внедрить прямую непрерывную технологию мытья.
Хронометраж банного процесса выявил, что скорость намыливания также существенно влияет на длину очереди в цепях обслуживания Маркова.
Использование импортных мылящих средств снижает коэффициент неравномерности и увеличивает пропускную способность подсистемы таз-душевая.
На семинарах мы обсуждаем, как уменьшить среднее количество намыливаний за один банный проход и увеличить скорость ополаскивания после первого намыливания.
Ещё я пишу повесть. Рабочее название «На безводье». Опубликовал поэтический сборник «В потоке» и заканчиваю поэму «Капли надежды».
И вот, значит, поехал я по обмену опытом в один посёлок. Они там совсем зашились и из министерства меня попросили глянуть.
Директор бани молодой, горячий.
Накапливает очередь в предбаннике, а коридор пустует. Ничего – не сразу, но наладит.
У парня пока много глупостей в голове.
Хочет в посёлке водокачку поставить и водонапорную башню.
А в комплексе проблему не видит.
Если увеличить подачу воды в этот посёлок, то соседние посёлки могут остаться совсем без воды. Все поедут к нему в баню.
А количество сосков, а ширина лестничных маршей, а городские дороги, наконец!
Торговля мылом зачахнет в округе. Всех банщиков из соседних посёлков придётся переучивать на водителей маршруток, а у многих зрение в банных парах испорчено.
На пенсию их?
Реформаторы!
По дороге назад оказался я в одном купе с интереснейшим человеком. Разговорились.
Я ему о своей работе рассказал в таком ключе, что трудно.
А он в ответ мне говорит: «Завидую я тебе. Ты в бане, где нет воды работаешь. А я вот в церкви служу, где бога нет».
Тут я и вправду скис.
Представил разницу.
Если на бане написано «Нет воды» это ведь что означает?
По-вашему, это может быть означает, что воды нет? Эх вы! Давненько вы в бане не мылись, скажу я вам.
Во-первых, это означает, что когда-то вода была, а во-вторых, это означает, что когда-нибудь вода может появиться и только в-третьих, это означает, что именно сейчас воды нет.
А кому оно нужно – в-третьих!
А вот если на церкви написано «Бога нет», тогда совсем кранты.
Во-первых, это означает, что его не было, во-вторых, это означает, что его не будет, и только в-третьих, это означает, что его нет.
А кому оно нужно – в-третьих!
Матёрый человечище
Не смотря на то, что Эдвард Сноуден более полугода не имеет доступ к секретам США, его разоблачения продолжаются.
Такое впечатление, что Сноуден угадывает секреты, и никакого запаса секретов у него нет.
Эта версия объясняет тот факт, что Сноудену отказали в убежище все страны мира.
У каждого есть свои тайны, и никто не хочет близко подпускать Сноудена.
Но почему Россия решилась на столь опрометчивый шаг?
Дело в том, что в России нет секретов и тайн – все всё обо всех знают.
Россия открыла свой уникальный способ хранить секреты – топить их в океане прочих секретов.
Этого не мог знать даже Сноуден и попался.
Находясь в транзитной зоне Шереметьева, Сноуден обнаружил нелегальную торговлю спиртным и пытался её разоблачить.
Шереметьевская пресса подняла его на смех – все всё знают.
Сноуден не успокоился и разоблачил шереметьевскую таможню и таксистов.
Отдел по борьбе с коррупцией обхохотался и Сноудена перевели под юрисдикцию МИДа.
За три дня Сноуден разоблачил в МИДе такое, что в Правительстве чуть животы не надорвали.
Сноуден притих.
Теперь послушай сюда, Сноуден! Матёрый ты человечище и враг всего живого.
Если ты разляпаешь про нас с Ленкой из отдела кадров, это ничего не изменит.
Все обхохочутся и только.
Все всё обо всех знают, Сноуден.
У нас здесь другой мир. У нас не говорят о чём-то не потому что не знают о чём-то.
У нас не обо всём принято говорить вслух. Но все всё знают.
Ничего ты здесь не разоблачишь.
Чтобы здесь попасть на первые полосы газет, не выходя из дому, нужно не разоблачить что-нибудь немыслимое, а предложить его.
Внести в качестве законопроекта. По сути, наши законы это самые главные наши разоблачения.
То, что написано в законе было секретом до принятия закона.
После принятия закона, мы его не выполняем, а читаем и не перестаём удивляться.
Забываем и опять читаем, удивляясь: «Надо же!».
Но не верь тем, кто говорит, что здесь ничего нельзя изменить. Можно!
Начинай сочинять стихи, публикуй их у нас на сайте и мир вокруг тебя изменится.