Целый мир умещался в одной коробке,
мирозданья законы известны как дважды два,
лёгкое, тонкое платье и кружева,
лёгкий запах шафрана едва-едва,
ветер, видать не с моря,
ведь лёгкий-лёгкий.
И мерцающая Нева.
В утреннем сне ты гладил меня по головке,
щекотал мою шею краешком рукава.
Загорелый овал лица,
поседевшая голова:
столько лет пролетело, а так неловко
сообщать, что ещё
нахожу слова.
Бог был весь на автобусной остановке,
на ржавеющей лавке в тени стекла,
в попытке августовского тепла,
запечатлеть, как медленно утекла
душа, при ловкой транспортировке
в эти сахарные облака.
А семнадцать погибли под бомбардировкой,
вместе с тем кареглазым мальчиком с далека:
для меня ты огромный был, великан,
в этом мире бумажном чужих лекал
- неповторимая зарисовка...
А теперь, сравнявшийся до плевка.