(История, услышанная в юности)
Мы все, взрослые и дети,очень любим сказки.Будучи маленькими детьми,мы просили родителей рассказать нам сказку, ту, которая больше всего нам нравилась и,слушая тихий,ласковый голос матери,засыпали безмятежным сном младенца. Во сне мы смотрели их продолжения со своим участием и были героями тех сказок. Шли годы, мы стали взрослыми, и вот уже наши дети засыпают под сказки, которые мы им рассказываем перед сном. И надо признаётся,что в душе мы по-прежнему остаемся чуть- чуточку малыми детьми. Порой нам хочется самим послушать сказку, и тогда мы их начинаем сами рассказывать друг другу. Только сказки эти,не такие добрые, как в детстве под которые мы засыпали, все больше такие,что послушав их и заснуть до утра не сможешь. Вот и сегодня собрались мы под вечер воскресным днём у соседей на завалинке. Марийка Ведеркина. Зинка Ушатова. Да Валинтина Кадушкина. да я, Галина Узварова. Сидим, обсуждаем газетную утку о том, как мать своего малого детя в лесу на шарфу повесила. Да и папаша с ними был.-Вот сволочи,самих бы их повесить за такое надо! Иш, што удумали,изверги каторжные-подала голос Кадушкина. В энто время подходит к нам соседка,что насупротив живет,
Софья Ухваткина.
что матрехи, усе байки точите, подит про то,шо в голосу написали? А ят матрехи в автобусу надысь таку байку слыхивала,ой,ой. Шо матрехи янтирисует байка? Сказывать,аль нет? Чего мовчите, шоль вода во роте, говорить не дае?
-Да вот ждём колысь ты свои вступления закончишь,- вступает в разговор Ушатиха,- да начнешь свою побрехушку.
-И Чаво сразу побряхушку, матреха, вот истинный бог правда. Ну да, слухайте, таком и быть, расскажу я вам матрехи. Еду я надысь с городу домов-на базар чёрт меня носил.
-А почему черт,ты ведь только что говорила на автобусе ездила? Спросила я.
-Отстань, не мешай, матреха, врать с мыслев сбивашь.Так и вот ездила я до рынку, хотела свежей рыбки подкупить для жарехи, а цены тамочки таки кусачи, матреха их побери. ПохОдила я по рынку,походила, так нечего и не купила, дорого, а запошок от неё,матрехи, что с ночной вазы тянет.
-Да не томи ты уж, не томи,говори по делу!
-Дык вота, матрехи,ничего я не купив, взвертаюсь до атобусу. Сядюсь на седенью, оглядуюсь. Тамочки сидять,усе,как на подбор пять матрех,да таки здоровенны, как на подбор, а средь них,один мужичек с ноготок, махонький и не казист, зато врать здоров. И така картина выресоватся шо енто муровей средь коров, а врать здоров.
-Ну не томи-уж говорит Кадушкина.
-Не мишай-отмахнулась Ухватиха.
-Прислухалась я, к тому разговору, и слышу муровейка такмо говорил: Жила в деревне Кобылено семья Шиловых. Ехрем с Анисьей. БылО у нЕх трое деток. Старшея краса-девица- Анастасеюшка двое младшеньких,Лука с Устинькой. Жили не бедно, не богато, да и дом не палаты, но в люди не ходили,свого хватало. А вот в церковь хОдили-уж очень они в бога уверовали. Сами в церковь и деток с собой берут. Всех к вере приучали. А батюшка служивший у той церкви,как потом выясниться, большим извергом окозався. Так вота, матрехи,оно,могет и не случилась бы беда,да видно так богу було угодно. Пришло им как-то письмо с городу Пустобрехово от сёстры евоновой старший." Ехремушка, братец мой родной,стара я стала, видно на последний ступене стою. Повидаться хочса, приезжайте усе " Собрались они в путь дорогу. Хозяйство решили було на суседов оставить, да не вышло. Вот и пришлось Настенку на хозяйстве оставить. Строго настрого наказали дом блюсти и в церковь ходить. Лоб не перекрестивши за работу не браться и за пишшу не принематься. И отправились они в дорогу дальнию. Дорога была и впрямь далека. Днев десять тудой и стокмо, обратно, да деньков пять-шесть там погостить. Осталась Настена дома одна, хошь мола,а порядок блюдет,хозяйка. Кругом порядок в доме, в сарайке и во дворе все прибрано- встане утром,перекрестя лба и за работу. А надысь толь и впрямь забылась лба перекрестить, нето закрутивши забылась,что крес клала. Одолела ее дума: "если не клала-грех то какой!" Решила: "побегу к батюшке, испрошу совета, покаюсь, небось снимет с меня грех энтот. Вернусь домой и усну Спокойно.". Как за спасенью ухватилась она за енту мыслю. Оделась наскоро, да и бегом до церкви. Вбежала запыхавши, упала к стопам батюшки: "спаси батюшка,сними грех тяжкий, лба не перекрестив, пишшу принела и работу исполнила"." Ох, и впрямь девка, грех тяжкий-отвечает поп-оставайся тута, жди и слухай глас божий,как он скажет так и сделаем. Я тут на святой лик помалюсь. Ты поклоны бей до тех пор,пока бох не заговорит." отошёл в сторону диктофон на нужную речь настраевая. Рад, Шельма, давно он на неё глаз положил, ждал моменту развратник, вот и выпал долгожданный момент. Включил он нужные слова, и они зазвучали под сводом церкви, как глас божий." Слушай,чадо моё, тяжек твой грех. Искупить его сможешь в том случаи, если сегодня разделишь брачное ложе со служителем церкви сей, отцом Никоном,дав ему обет стать его тайной женой. А откажешь я накажу тебя и оставлю вечной сиротой,не вернутся ни твои родители,ни брат с сестрой, с дороги той обратно. А ты, Никон, бери чадо на руки твоя, и неси ее в ложе своё и также сделай ее женой своей в тот же миг. Склонила Настенька головку заплакала,да делать нечего,господу видней, как ей быть. Стала она не венчаной женой Никона. И велел он ей кажный день к ему в хоромы ходите, а сам усе выспрашивае колысь енто родители домов возвертаются, да заказуе не скажись, шо ты теперча жена моя тайная. Как пройдёт грех той великий, так и скажемо о усем родителям. Вскоре настал день и возвертались родители домов. ПривЕзли они Настене подарок, платье ладное. Примерила она ту платью, глянула у зеркелю, сама себе не поверила своим глазам. Стоит краса-девица, словно из сказки вышедший. Вспархнула как птичка да к батюшке,хай посмотря, какова она в ентом наряде. А батюшка затошил в кравать и потом отпустил с наказом: - Скажи дескать своим, что болен я, и в невмоготу мине одному в ночи остаться,хай отпустят тебя по уходу ночинай ликарствие подать, да воды не могущиму. Пришла Настенка домов рассказала о болезне и просьбе батюшки. Богословили ее отец с матерью на благое дело, за больным ходити. Не думали,не гадали, что ждёт их великое горе за энто благословение. Прошло не так много времени,как стали родители замечать неладное за дочкой, не то пополнела, да, со снедью переберать стала. Страшная догадка мелькнула в голове матери- "беременная". Кто ж эта сволочь, что детя испоганил? Стала выспрашивать, да выведывать- молчит Настена. Побежит до батюшки, плачет.
-Что делать -говорит,-родителев боюсь. Мать пытает, отец побить грозит, как узнал, что детя жду.
-Ввечер придешь, решим,-успокоил Никон, а сам думает:" избовлятся от тебя надо, девка". Как только стемнело,увел ее на кладбище, там на хресте и повешал. Настена умерла, а ребёнок, видемо, от потуги Настены от петли избавиться, живой родился кричит-надрывается. В энто времю прохОдили молодые люди,услышали крик, испугались. Да здравый рассудок поборол страх. Пришли они на крик и видят Настена мертва в петле, дете новорождено в крике исходя. Повезло младенцу, средь молодёжи, матрехи, врач окозався,дела свои отлично знал. Принял он младенца от мёртвой роженицы и отвез его в больничку. Спасли всетки дитятю. Мать Настены, как услышала о таком горе, волком взвыла. Похоронили Настену на том кладбище иде и повешена была. Мать так умом и тронулась, матрехи. Возьмёт платью ионую, свернет и цельный день баюкает,как дитя малое, приговаривая, спи Настена, спи милая. Остальные дети держась за подол юбки матери и вместе по деревни ходют
-Ох голодны небось?-всхлипывает Кадушкина.
-Да люди падит кругом, не звери, накормят, вторит навзрыд Ведерчиха.
-А что отец то,чего про него то сказано?
-А что отец то, матрехи,забрали его в католашку,за убивсву дочери.
-Ох темношеньки дела твои оспади. Да,что он изверг,штоли,детя свого со свету сживати. Ишо удумали невинного садить.
-А што, им так легче, сышшыкам, закрыл дело и концы в воду. Так то оно, так, так дети малые страдают. При живых родителев, сироты. Так што неужто не разберутся?
-Разобрались ужо, матрехи,разобрались.
так не Томи ужо, не Томи,сказывай далее.
далее, попался ужо попик, попался. На верёвки печатки ейновы остались
-Не печатки,а отпечатки.
-Я и говорю печатки.
Фу ты,окоянная, бесталковка-говорит Ведеркина- отпечатки
-Не мешай, матреха, собьешь, совру шо не так.
правда, не мешайте хай врёт, уж больно складно у неё получается. Особливо жалостно,ажник слеза прошибат.
так вы, слухать будете, матрехи,аль как?
- Будем, будем давай продолжай.
-Э вот ,матрехи,стали сыскари те печатки ровнять, они неравные как у отца, вот и отпустили его домов. Стали думать и гадать и хто энтот изверг такой и как узнать? А один сышшик молодой да, хитрый такой и говорит :
Знаете шо я думаю, надо у отса спросить могет зНат кудой ходила. Да и соседей поспрашать. Поспрашали кромя церкви ни кудой не ходила. Ейный отес сказывал шо за больным батюшкой Никодимом уход тварила, особливо в ночи болезного блюла, лекарствие иль воды испить болезному подавала..
-Вона как! - подскачил молодой следак.- Думаю я, тут песик и зарыт
- И чавой то ты удумал Никадимка, думаш, сотварил? Так он жа верушший!
-Энтого верушего я, и испытаю
так он тоби и признавши, держи карман пошире.
-Ой,мужики,кабуть я зовсем глуп,как сивый мерин. Я ужо усе придумал. Поскольку ужо утро раннее, сьезжу я, в больничку, да с главврачом потолкую." И вот под общим обследывании обходють и берут кровушку на онализ. Взяли и у батюшки и младенца малого. Шо и подтвердило отсовство батюшки, малого Настенького младенса. Заарестовали батюшку и в нарушниках повели на тюрьма сидеть. Ведут его, а ен вопит: не винен я чёрт попутал. Узнал народ за што Никодимку заарестовали,камнями стали в него кидать.. А у том силе жил один старец, немощный зовсем диву усе дались,как силенок у него хватило, ружьишко то поднять. Зашёл с заду и пулю зладею в бошку такмо и всадил. Тот замертво и упал. Следак ему: дед ты шо? А дед иму,"а не шо не че хвашисту нашу землю топтати,да деток малых,да женщин со свету сживать"
-Ой, деда поди забрали?
-Да вы шо,белены об'елись, матрехи,,он же добро дело сделал.мусор с нашей земли убрал.. Так закончила свою сказку, Ухватиха. А мы сидели и усе долго пропускали эту тему через свои сердца.кажный на свой манер. Не так сразу пришлось и уснуть. В голове снова и снова прокручивался страшный сюжет и будоражил нервы.