Дождь прошёл, посвежело,
березка
крону сушит на южном ветру.
Сердце тает, как свечка из воска
и растает, быть может, к утру, -
от того, что в углах своих пыльных
отыскало густую лазурь
глаз сияющих, любвеобильных,
до всех гроз прошумевших и бурь.
Там же две отыскались саже́ни -
два истрёпанных белых крыла...
Неужели, душа, неужели
ты крылатой когда-то была?!
Грудь гудит, словно тара пустая
под ударами сердца, а ты,
книгу жизни с начала листая,
загибаешь, волнуясь, листы -
те, в которых под ширью небесной
ты любила, все нормы поправ...
Свет скользит из разрухи телесной,
сквозь тоску полуночных отрав,
всеобъемлющий, неистребимый,
не похожий на свет на земле...
Мир мой грешный, до боли любимый,
вижу, как исчезаешь во мгле.
И хотя, кровь порою играет,
и ветрам всем открыто чело, -
в жизни нынешней не понимает
моё сердце почти ничего!