Маргарита.
Итак, читатель мой, теперь перед тобою
Романа продолжение и новая глава,
В которой я тебе большой секрет открою:
Любовь всегда прекрасна, во все века права!
Она и лишь она владычица вселенной.
Волшебница и ведьма, царица и слуга.
Ежесекундна, вечна и, словно жизнь, нетленна.
Она – земля и воздух, моря и берега!
Полёты в небо к звёздам и в никуда паденье,
Проклятий соль и горечь, и сладостный восторг.
Любовь – за каждый миг, за всё благодаренье!
Блажен её познавший, впустивший на порог!
Она сама всегда во всём почти искусство.
Вкусившим от тех чар вовек не позабыть.
Непостижимо разуму возникновенье чувства.
Жаль не познавших вовсе, не может кто любить…
Но в их число, конечно, и с тем не нужно спорить,
Герой повествованья, иль - Мастер, не входил!
Его рассказ Ивану тут к месту будет вспомнить,
Как отзывался он, о ней как говорил.
Как красотой любимой своей там восхищался,
Как милый её образ, волнуясь, подавал,
Как до конца был скромен и не раскрепощался,
Как дорогое имя вслух, громко не назвал…
Его запрет, читатель, я для тебя нарушу,
Но ты меня за это пред ним не выдавай!
Смущённую зачем тревожить боле душу?
Ты сверх того, что есть, скорбей не добавляй!
Известно точно мне: она не позабыла.
На день другой туда, в полуподвал, пришла.
И что же видит там? Что печь совсем остыла…
С какой тоской и болью домой тогда пошла…
Как тяжело скрывать и ото всех таиться,
Невыносимо, тягостно чужую роль играть.
А он не снится даже… мельком и то не снится…
Кого спросить, разведать? Куда идти искать?
Нет, не забыла вовсе, всё помнит Маргарита!
Любимый облик, руки, и нежность его ласк.
Единственно о нём и до сих пор разлита
Тоска-печаль и боль внутри прекрасных глаз.
Со стороны она капризной всем казалась.
Не знали в окруженье как вообще понять:
Работы даже пальцем от роду не касалась –
О жизни вот такой всем только и мечтать!
Красавец рядом муж, имеет положенье,
Пять комнат – иль не роскошь, причём в особняке?
Любых её желаний в мгновенье достиженье –
Подумай лишь и всё пред нею налегке!
О, не вздыхай, не нужно, читатель ты мой верный!
Не торопись, сдержи эмоции свои.
Клеймить её не стоит постыдным званьем «скверной»,
Поскольку не имелось в особняке любви!
Подумав, согласишься, припомнив, как бежала
Марго в убогий тот, слепой полуподвал.
Варила, мыла там, стирала… обожала!
Что кроме этих чувств он мог ей дать, давал?
С тех пор она, считай, почти что ежедневно
Встречала зорьку ясную горючею слезой…
И лишь сегодня вдруг явилась перемена,
Не до конца ещё понятная самой…
«Ах, что-то будет точно! Я чувствую - случится!
Иначе почему, зачем был этот сон?»
Трепещется сердечко и бьётся словно птица…
«Пусть необычно как-то, не чётко снился он,
Но, ведь, не так же просто? К чему-нибудь, наверно!
Не просто мимоходом, в насмешку… просто так…
Всё будет хорошо! С чего бы, чтобы скверно?
Я верю, что любовью был послан этот знак!
Ведь даже если умер, но почему-то снится,
Наверное затем, чтобы к себе забрать!
И пусть бы это так! Как хочет пусть случится!
Нет жизни без него, нет больше сил страдать.
Напротив, если жив и только лишь сослали,
Тогда наверняка затем, чтоб показать,
Что любит, как любил! Забыта им едва ли!
Возможно, даже стоит на встречу притязать!»
Три предстоящих дня полнейшая свобода -
Муж по делам уехал, она совсем одна!
И вёдро на дворе, прекрасная погода,
Прозрачным небесам не видно даже дна.
Открыла свой тайник, альбом скорей достала,
В котором его фото и толстая тетрадь,
Что от огня спасла, часть от романа… мало…
Любила иногда спокойно полистать…
Плюс лепестки уже давно засохшей розы,
Сберкнижка от него, что попросил хранить…
Всё то, что сердцу мило… поэзия средь прозы…
Существованья смысл, связующая нить…
С часочек посидела над ними, повздыхала,
И снова всё на место, как было, убрала…
Взяла пальто из шкафа, в раздумье надевала,
И вдруг, её окликнув, Наташа позвала –
Помощница в быту, работница по дому:
«Уходите гулять? Что ждёте на обед?
В каком часу обратно?» «Не скоро… к пол второму…»
«Что сделать на второе?» «Не важно… винегрет…»
Тут та не удержалась, с восторгом рассказала,
Чему, как показалось, и объясненья нет:
«Да, да! Всё так и было – в очередях слыхала!»
«Ну, что ты, в самом деле? Как веришь в этот бред?»
«Послушайте сначала: маг-фокусник намедни
Здесь в Варьете, представьте, гастроль свою давал!
Спокойный, рассудительный, улыбчивый, не вредный,
Присутствующим дамам наряды раздавал!
Бесплатно совершенно! Те сдуру и оделись.
А как сеанс закончился и всё – адью, привет:
На улице при всех внезапно вдруг разделись,
В одном белье остались – мгновенно платьев нет!»
Представив на мгновенье, Марго захохотала:
«Невероятно вовсе! Немыслимый конфуз!
И кто же этот маг?» — смахнув слезу, сказала.
«Не знаю… говорили, что якобы француз!
Потом уж я сама последствия видала:
Мадам такая вся и в туфельках стоит…
И как-то сразу раз – обувки той не стало,
А у босой, пусть дамы, нелепый вовсе вид…
Плюс на чулочках дырка как раз напротив пятки…
Повдоль всего Арбата как вдарилась бежать!
Да скоро так, представьте, галопом, без оглядки,
Коль приведись зачем, свистком не задержать!»
Нелепый разговор окончился сюрпризом,
Которого, конечно, Наташа не ждала…
Хозяйка развернулась, как видно из каприза,
С чего, не объясняя, пакет ей подала.
А в нём чулочки — пара, флакон одеколона!
Приятно? Ну, ещё бы! А почему бы нет?
Наташа приняла, склонилась как в поклоне:
«Спасибо!» — прошептала с улыбкою в ответ.
Хозяйки уже нет. Уж катит по Арбату.
Троллейбус почти пуст, совсем нет толкотни.
Марго спешит к Кремлю, как с ним уже когда-то.
Гулять любили там. Вернуть бы эти дни…
В троллейбусе пред ней сидевшие шептались.
Обрывки разговора слышны подчас и ей.
Прислушиваться как-то она и не пыталась –
Зачем чужие тайны? Но ясного ясней,
Что говорят о смерти, про похороны будто…
Кого хоронят? Где? На то ответа нет,
Но что-то приключилось с покойником под утро –
Пропала голова… Несут какой-то бред…
Пора и выходить, чему безмерно рада.
Немножечко пешком. Кремлёвская стена.
Кругом гуляют люди насколько хватит взгляда.
На лавочку присела в стороночке. Одна.
Как будто на той самой, как и тогда любили,
Чтоб чётко в поле зрения им виделся Манеж…
А думы в голове всё хоровод водили,
Вели беседу с ним, как до того, допрежь…
«Уж если ты ушёл, уйди же совершенно!
Не смей меня держать! На волю отпусти!»
«Но ты… но ты свободна! Да, да и - несомненно!
Взмахни скорей руками: лети, лети, лети!»
«О чём ты говоришь? С тобою лишь... Но после…
Боль в памяти и в сердце – твой образ и слова.
Оставь меня совсем! Вне дум моих укройся!
Пусть отдохнёт немного от мыслей голова!»
Тут кто-то присел рядом, вступая с ней в беседу –
Уж очень привлекательна она была на вид!
Нахмурившись, взглянула. Он ждать не стал ответа –
Исчез, как и возник… Опять одна сидит…
Тревожность ожиданья нахлынула волною:
Должно случиться что-то и точно в этот день!
И вдруг её вниманье привлечено толпою:
Бьют барабаны громко… Какая дребедень...
«Хоронят, что ль, кого-то? Кого?» «А Берлиоза!»-
Раздался голос сбоку. Серьёзный гражданин.
«Наверное, я вслух произнесла вопросы.
А кто он?» «В Массолите такой из всех один!
Вниманье обратите! – продолжил неизвестный –
Везут теперь покойника, но что-то тут не то…
Вглядитесь людям в лица: всем жутко интересно -
Где всё же голова? Украли… только — кто?!»
«Какая голова?» — и тут пришёл на память
В троллейбусе звучавший нелепый разговор…
«Да вон того покойного! Вы можете представить,
Её сегодня утром из гроба кто-то спёр…
Хоронят безголовым… совсем, не фигурально…»
«Так это, значит, там все литераторы идут?»
«Ну, да и - безусловно! Представьте, натурально»
«А критика Латунского не видно близко тут?»
«Здесь где-то, как не быть!» — ответил неизвестный.
И тут Марго внезапно за встречу в первый раз
Взглянула на подсевшего на лавочку к ней тесно,
И после очень долго не отводила глаз…
Диковенный субъект предстал ред нею лично:
Как пламя, очень рыжий, а ростом маловат.
Крахмальное бельё, костюм весьма приличный,
Плюс безобразный клык… и в целом – нагловат…
Взгляд вскоре отвела, но всё-таки спросила:
«Каков он из себя?» «Вот, с краешку, блондин!»
«На патера похож?» «Во-во! Сравненье даже мило!» -
При этом странно глянул, как будто из глубин…
«Не любите Латунского, мне кажется, за что-то?»
«Скрывать того не буду… А где ж ещё один?
Но, впрочем, вам-то что? Они – моя забота…»
«Ах, Маргарита Николаевна!» – воскликнул гражданин.
«Вы знаете меня?! – а про себя – Ну, рожа…
А я, представьте, вас так совершенно нет!»
«Понятно, но не важно! До сей поры я тоже…
По делу послан к вам!» — на выпад был ответ.
«Ах, вот как! Почему до сей поры молчали?
Вам, что же, поручили меня арестовать?»
«Совсем наоборот! Другое означали
Слова, что поручили. Я должен вас позвать,
И непременно, в гости!» «Вы бредите, наверно!»
«Известный иностранец вас с нетерпеньем ждёт!»
Марго вскочила с лавки: «Расслышала я скверно?
Вы – сводник? Не похоже… Скорее – идиот!»
И поспешила прочь… А он ей в спину: «Дура!»
И тут же вслух цитата… тот, Мастера роман…
«Но я не понимаю… – в ответ ему понуро…
Вернулась снова к лавке – Вот это что, обман?
Вы кто такой, скажите! Какое учрежденье?»
«Вот скука… Это что-то! – клыкастый проворчал –
Присядьте же, пожалуйста!» Присела в отупленье…
Растерянность полнейшую весь облик излучал…
«Ну, ладно, хорошо! Представлюсь: Азазелло!
Вам моё имя вряд ли хоть что-то говорит…
Поэтому давайте обсудим наше дело:
Гоните прочь тревогу – она лишь портит вид!»
«Нет, я не понимаю… Вы прочитали мысли?
Что знаете о Мастере? Скажите - жив иль нет?»
«Да, жив, конечно, жив! В покойниках не числи!»
В упор в глаза смотрела – вранья искала след…
«Он жив!» — внутри неё как будто всё упало…
Об этом просто не с кем ей было говорить.
Она сбивалась с мысли и снова начинала…
Понять не так-то просто, хоть что-то уловить…
Ему же болтовня безмерно как приелась:
«Вы можете минутку, секунду помолчать?»
«Конечно же, могу!» — вскочила, вновь уселась.
«Вы вправе не пойти и вправе отказать!
Но если вдруг решитесь и всё-таки придёте,
То ни одна душа о том не будет знать.
А там вы всё обрящете, ну, то есть, обретёте,
Но снова повторяю: всё только вам решать!»
«Так понимаю, что должна я буду кому-то там отдаться?»
«Мечтала бы и каждая, но, безусловно, нет!»
«Тогда, в чём смысл сокрыт? Зачем туда мне мчаться?»
«Смысл есть, вас уверяю!» — двусмысленный ответ.
«Вы, что же, издеваетесь? Сплошные всё загадки.
По сути, я несчастна. Вам, право же, грешно…
Играть теперь со мною в мистические прятки…
Ведь можно и погибнуть… Похоже, вам смешно…»
«Без драм! Без драм, прошу! – сейчас же отозвался –
С влюблёнными так трудно спокойно говорить.
Так дайте же ответ: напрасно ль я старался?
И удалось ли мне к нему вас пригласить?»
«Представьте, да! Я еду! – уже почти кричала –
И будь потом, что будет! На вас моя вина!»
«Опять же попрошу не начинать сначала!
Иль мало я терпел? Истерика одна…
Решились вы? Тогда, вот вам, Марго, держите!» –
И тут же из кармана футлярчик достаёт.
Она опять колеблется… берёт… «Назад верните!»
«О, нет! Что суждено, пусть всё произойдёт!»
«Запомните: весь вечер быть рядом с телефоном!
И где-то в девять тридцать одежды скиньте прочь,
Намажьтесь этим кремом, как можно ровным тоном,
И ждите – позвоню! Волшебной будет ночь!
А что это вон там?» — отвлёк её на что-то.
Взглянула – ничего… Всё, вроде, как всегда…
Внимание к нему мельком, в пол оборота –
Но рядом никого… когда ушёл? Куда?
Но крем-то вот он, здесь, в руке её, на месте!
Футлярчик золотой, тяжеловат на вес.
Теперь скорей домой! Всё сделать честь по чести!
И пусть бы уже вечер, и пусть бы день исчез!