Носила траур долгих тридцать лет
La reine Catherine без жалости и страха,
В веках оставив свой кровавый след,-
Ведь черное не делает монаха...
О сколько тех, что, в поисках тепла,
Свечу зажегши, вскоре охладели,
В объятиях мельчайшего стекла
Уснули навсегда в своей постели.
Ключ гостевой приняв из нежных рук,
Его шипом проткнув случайно палец,
Сгорали вмиг в огне предсмертных мук,
Но не спадал с опухших щек румянец.
Нередко на торжественных пирах,
Испив вина без запаха и вкуса,
Гость видел смерть в муранских зеркалах,
Хотя назвать его не смели трусом.
А через месяц или через год
Он угасал от странного недуга,
И лекари толпились у ворот,
Не скрыв вполне понятного испуга.
Была чужда Екатерине сталь,
И редко она ядам изменяла,
Но в августе, когда утих мистраль,
Вонзила шпагу в сердце адмирала.
"Mon cher ami" - так смертный приговор
Звучал из уст прелестной флорентийки,
И был не раз изысканный фарфор
Свидетелем загадочной улыбки.
А верный парфюмер мсье Рене
Готовил превосходные помады.
Не понаслышке знала то д'Альбре -
Искать примера лучшего не надо.
Надушенный платок или письмо
Смертельными бывали для влюбленных,
И только неприступный Шенонсо
Виною был ночей ее бессонных.
Интриги, перехваты, шпионаж
- Вот ремесло для тех, кто жаждет власти.
Сама судьба способна на шантаж:
Французская корона или счастье.