***
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Александр Блок
Приласкаю кошку, что мурчит над ухом,
а не тычет пальцем, не гундит одно,
мол, зачем я ночью, будучи под мухой,
в пену к Афродите лез через окно?
Ой, ты моя радость, а – достали двери,
женщины, к которым ходишь, как в кино.
Я дарил им кольца, радужные перья,
а меня встречали в потных кимоно,
в тех, ещё примужних, а хотелось кружев –
шоковых, брабантских –
мять и целовать,
чтоб кипели страсти,
чтоб душа –
наружу!
В топку,
в топку,
в топку
спальную кровать!
Обнимаю море и ныряю в пену…
А на ней бермудский треугольник, и
на груди,
как змейки, голубые вены
вьются, будто родом из поюн-реки.
Скажешь, – не бывает,
напридумал, – скажешь:
не умеешь плавать, не умеешь пить,
как же с тобой трудно, скажешь, милый Саша,
только то и можешь, что людей смешить.
Помню парус белый, хлопнув, точно дверью,
за собою пеной, скрылся вдалеке,
где качались в тучах траурные перья
и мерцали звёзды…
… на её руке…
Приласкаю кошку.
Пусть она с три короба
намурлычет в ухо, – я её люблю!
И держу открытым то окно за шторою
в комнате, где с нею на брабантских сплю.