Она надевает мамино платье,
Берет ее же духи
И в сад выходит, чтоб тот мог дать ей
Минуты весенней тоски.
Вокруг ни души, все пустынно, забыто,
Лишь шелест листов не унять.
Она по аллеям бредет, не убита!
Воскресли в ней чувства опять!
Посмотрит на небо- там солнце сияет,
Под ножками- дивный сад,
Но скоро наскучит он- точность мешает,
Ей нужно, чтоб все не впопад.
Тогда убежит из родителей сада…
И вот он-другой мир.
Здесь жизнью все дышит, не надо ей злата,
С природой ей быть- лучший пир.
Она своевольна, умеет решаться,
Поэтому выбор ей дам:
Она может в чаще навечно остаться,
А может вернуться в свой храм.
Она выбирает, смеется, играет,
Теперь уже не до тоски.
Уж ногу заносит, но вдруг вспоминает,
Что дома ее ждут свои.
В траву не ступив, змея не обнаружив,
Она улетает домой,
Где вечно все чинно… Покой вдруг обрушив,
Не будет там песни людской.
И жизнь в этом замке, в тюрьме, в этом храме
Как хочешь ты можешь назвать
Прогнила, как ветвь, близ костра, но не в пламе,
Там чувства любви не познать
А где-то в дали, в процветающей чаще,
Есть призрак дороги второй.
Хоть слабый, но есть еще звук там шипящий,
Не ждет он добычи иной.
Она надевает вечернее платье,
Берет свои уж духи
И в сад выходит,
Чтоб тот мог дать ей минуты последней тоски...
Уже не увидишь ее в мрачном храме,
Поверь мне, теперь она,
Навечно оставшись в душевном бальзаме,
С природой обручена