Первый день лета.
Погода отшутилась пасмурным небом и скользящим,
прохладным ветерком.
Облака собрались в легкое и пышное одеяло,
укрывшее приболевшее солнце.
Деревья шумно перебирали листву собираясь умыться
под прохладным потоком умиротворяющей влаги небес.
Ветер подметал тротуар возле сонной, одетой в белый кирпич пятиэтажки, затерявшейся в толпе своих близнецов.
И только четверо котят не нашли места приближающемуся дождю
в своей игре возле клумбы с тюльпанами,
что прижалась к входу в крайний подъезд.
Постепенно все затихало,
сонное утро поднималось на серую сцену прокисшей погоды.
Заботливая мама котят, наконец, нашла минутку
и расположилась в уголке ниши подвального окна,
не в силах оттолкнуть приближающуюся волну
переливающихся калейдоскопом сновидений.
Ее веки безуспешно разгоняли радугу грез,
а четверо забияк не поддавались уговорам набухающей духоты,
смутив тем самым грязно-синюю отару туч.
Они казались маленькими запутавшимися фитильками,
разбрасывая желтые и обжигающие искорки,
кружась на траве, извивались и, переворачиваясь,
меняли направление и искрились, искрились, искрились…
Прервав субботник ветер, навязчиво втиснулся в игру.
Прокрадывался, под шерстку, поднимая ее на дыбы,
и приглаживал обратно, как только котята вздрагивали,
почувствовав стеклянный холод его рук.
Ехидно смеялся, краснел, неловко перебирая травы,
и снова принимался за старое.
И не успели пушистики оглянуться, как мир вокруг
стала перекрашивать магия воображения,
и даже безобразник ветер стал частью волшебной страны «Вообразилии».
Облитые окрасом с одной палитры,
все же они отличались переливами и неповторимой харизмой их направлений.
Из этих самых различий в фиолетовой стране появились еще четыре судьбы.
Один, что имел покладистый, нежный, но ужасно любопытный окрас,
стал принцем, потерявший свою нареченную.
Взрывной, величественный, но справедливый достался второму,
будто молодой благородный офицер, сражающийся с пиратами.
У третьего веселый и озорной окрас облачил его в искателя сокровищ и приключений.
И наконец, у самого маленького, и пушистого словно цыпленок,
был спокойный и невозмутимый,
объявил его капитаном «летучего голландца».
Розовые травы, пахнущие мятой и розмарином,
танцующие голубые деревья, изумрудные реки, ныряющие в землю,
фиолетовое небо с желтыми облаками,
что спускались к земле и поднимались обратно – вот, что такое «Вобразилия»!
В их разнеженной волшебством стране не хватало только
захватывающего дух сокровища…
Сквозь холодный серо-синий, густой рельеф облаков
прокрался ярко-желтый маленький лучик солнца.
Он окатил своей желтизной траву,
искрился в каждой капельке росы, словно в брильянте,
медленно вытягивая из нее леденящую силу.
Подсветил изнутри желтые тюльпаны на клумбе,
старательно загибая наружу верхушки лепесточков,
и они стали похожи на маленькие светильнички
среди хмурости и тишины дня.
Это привлекло внимание озорников, и фиолетовый вихрь
«Вообразилии» устремился в сторону клумбы.
А незваный гость стал заветным сокровищем,
которого так не хватало проказникам.
Девочка, лет шести, в воздушном,
танцующем в паре с ветром изумрудно-зеленом платьице
играла с асфальтовой дорожкой в разноцветные классики,
неся подарок в день рождения подружки.
Ее губки спешно гладил язычок,
предвкушающий сладостный и нежный вкус,
зубки чувствовали мякоть и легкость праздничного торта,
носик щекотали приторные ароматы,
а крохотный животик играл радостную симфонию сладкого дня.
Проходя мимо давно знакомых тюльпанов,
она вновь согрела их своим теплым и нежным взглядом.
Веселый запах таинственных детских правил
скользил среди стеблей тюльпанов,
оставляя в воздухе радужные кудри,
застывшие на несколько секунд и, наконец, извиваясь,
скрылся в «Вообразилии».
Прыгнув правой ножкой, на цифру пять,
девчушка замерла на мгновение,
потом быстро развернулась на одном носочке и
в счастливой при прыжке вместе с сюрпризом,
заботливо укутанным в оранжевую фольгу,
побежала в сторону хвастающейся по телефону мамы.
Классики остались играть в одиночестве.
Словно эстафету вручила подарок маме,
которая на секунду отвлеклась от разговора с подружкой
и попросила Катюшу быть осторожнее.
Уже через несколько секунд бойкая девчушка стояла
напротив клумбы, будто ждала разрешения котят вступить в игру.
Разволнованные воображением уста маленькой девочки
с легкостью придумали название характеру мгновения.
- Смотрите, котята в тюльпанах!- ускользнула в воздух,
чистая детская мысль,
окруженная стеснительностью и сомнением.
Не оставшись без внимания, фраза была разыграна,
словно партия в шашки,
в воображении идущего мимо с работы мужчины.
Он улыбнулся с детской непринужденностью и одобрительно кивнул.
Дорога к дому для него стала светлей.
И вот оно, приглашение.
Один из сорванцов, тот, что искал любимую,
замер и посмотрел на девчушку, нежно прищурив глазки.
Не успел он «расщуриться» как она была уже совсем рядом.
Катюше хотелось погладить каждого и как можно скорее,
но лишь потянувшись к тому,
что оказывался ближе, он тут, же нырял под брата или ускользал,
прячась в тюльпанах.
И наконец, ей удалось осыпать лаской каждого.
«Вообразилия» начала размываться и бледнеть.
Беззаботное мурлыканье окатило двор,
немного освежив утро, нежилось в пухленьких ручках Катюши.
Услышав отдаленное постукивание каблуков,
девочка ласково попрощалась с котятами и вернулась к маме,
которая так и не заметила, что дочь пропала из виду,
и ушла далеко вперед.
Дверь подъезда звонко распахнулась, кротко просвистев,
и на улицу выглянула шикарная ярко-желтая
летняя шляпка с большими вьющимися полями.
Вслед за шляпкой ловко перепрыгивая деревянный порожек,
появилась большая хрустящая сумка,
с развалившимися на стенках клубничками.
Красные матерчатые ручки крепко сжимала заботливая,
мягкая женская рука.
Сверху клубничная кладь была наполнена упаковками молока,
пестрящими пакетиками кошачьего корма,
а с краю виднелись аккуратно уложенные ноты.
Увидев знакомый лоск легкого и очаровательно нежного
летнего платья, котята застыли.
Глубоко дыша как на распев,
предвкушали нежный вкус завтрака в животах.
Миску наполнилась нежным молочком и терпение фантазеров,
медленно догорев, огласило команду марш
урчащим желудком одного из пушистиков.
И они рванули наперегонки, толкаясь, и запрыгивая друг друга.
Но несмотря, ни на что одновременно погрузили мордочки
в знакомое угощение.
Маленькие и любопытные хвостики взметнулись вверх,
пытаясь нащупать развернувшееся одеяло облаков,
коротенькие усики плескались в молоке,
шершавые язычки облизывали розовые лепесточки губ,
стараясь не уронить ни единой капельки,
а у одного крохи любопытно свернулось ушко от удовольствия.
В нише подвального окна плотно улегся густой аромат,
а в соседней чашечке, зализанной начисто,
появились нежные кусочки.
Котята переметнулись к ней, оставив молоко раскачиваться волнами.
Каждый стремился подначить соседа и
ухватить самый большой кусок из тех, что остались.
Борьба напоминала гонку с множеством побед,
но на всей дистанции соблюдались дружеские маневры,
и не редко звучало победоносное «мяу».
Последние кусочки и треть миски с молоком
было оставлено маме, которая так и не проснулась к завтраку.
Котята плавно, словно скользя,
по холодному и влажному бетону отмостки,
подбежали за порцией ласки.
Кормилица присела на хлипкую лавочку возле подъезда и
пригласила к себе на колени.
Ласково улыбнулась и медленно выдохнула,
дыханье наполняла забота и доброта.
Через несколько секунд все четверо нашли свое место и
замерли в ожидании гладкого массажа.
Вот теперь завтрак считался законченным.
Каждое утро, в любую погоду,
она приходила к ним с рождения,
принося лакомства и заботу,
пытаясь сгладить углы бездомной жизни.
Ведь она была уже знакома с их матерью,
еще недавно она считалась полноценной частичкой большой семьи.
Но стоило ей только завести свою,
как срок ее прописки мгновенно истек кошачьими слезами.
От мысли, что беременную кошку сухо вручили
в потрепанную судьбу грязных и прокисших улиц,
ее душа сжималась в комок,
как плотный альбомный лист упрямо хрустя.
И с каждым переживанием одной вмятинкой на душе становилось больше.
Сколько же нужно иметь в душе места для любви?
Сколько желания и труда чтобы переливать ее в добро и заботу?
Чтобы прощать окружающим сухость,
злость и безразличие,
совершать за них хорошие и простые поступки!
Чтобы мир не казался запущенным и безнадежным.…
Наверное, это и есть обыкновенное чудо!
Ударил ливень.
Котята нырнули в нишу, пытаясь прижаться ближе к углу,
чтобы насквозь не промокнуть (но это им не помогло),
разбудив согретую сновидениями мать.
Решетка окна уверенно стояла на своем и
не пускала в подвал.
Раненая душа неба истекала слезами,
капли, словно пули, врезались в землю,
оставляя маленькие воронки.
Некоторые из них прицельно попадали в тюльпаны на клумбе,
отклоняя, а после, срубая, желтые лепестки и
они летели вместе с дождем к раненой почве.
Ветер продолжал мести тротуар, соблюдая порядок,
а спустя минуту устремился на обход в соседний двор.
По асфальту текли зеленые ручьи из
сорванных с берез сережек и листьев.
Они напоминали большую флотилию,
идущую на освоение новых земель.
Но попадали в водоворот и ускользали под тротуар.
Пахло прибитой к земле прохладой цветущей сирени.
Последние несколько дней выдались холодными.
По кирпичной кладке стекал песок,
приготовленный для ремонта крыши,
оставляя за собой монотонные абстракции.
Прохожие танцуя, пытаясь не сфальшивить в лужу
стремились нырнуть в темноту подъездов.
Птицы выглядывали из своих укрытий под крышей,
примерные псы рассматривали двор сквозь плачущие стеклопакеты.
И только мать и четверо промокших,
«безквартирных» котят пытались согреться,
сжавшись в углу ниши подвального окна.
А женщина так и осталась сидеть на лавочке и
слезы сбегали из синих глаз.
Ливень пытался ее успокоить,
смывая горькие соленые ручьи с лица.
Взгляд ее утонул в давно прочитанном объявлении у подъезда
«СОБИРАЕМ ДЕНЬГИ НА ТРАВЛЮ БЕЗДОМНЫХ КОШЕК».
Когда этот мир сорвет с ветвей наши судьбы, что мы оставим на них после себя? Я знаю, что попытаюсь оставить заботу ко всем кто мне дорог, и кто был добр к окружающим. Остается только надеяться, что поступаю правильно и она не будет стерта несколькими словами… С уважением а.к.
Огромное спасибо за вдохновение на рассказ Ольге Григорьевне Ч…..Сердце, которой наполнено музыкой и добротой.