Не жимолости голубое веретено,
Бузинно-полынная горечь подле амбаров,
Ветхих домов, где годы не метено,
Окошко чердачное тонко исплетено
Паучьей семьей, не спасшейся от пожаров.
В резные ставни, оконную голубень
Пророс ядовитый вех, что твоя цикута.
На срубе сосновом в тенях замирает день,
Роса ложится, и сразу такая темь,
Что хочется руки и плечи в живое кутать.
По долгой дорожке спускаться к темной реке,
На пирс ступать осторожно, пробуя крепость,
И отплывать, не удерживаемой никем,
И возвращаться в иную зрелость.