пусть я не стала для тебя причалом,
к которому стремятся люди,
испуганные жизненным началом,
наивно верящие в чудо.
пусть.
печальными вечерами ждала тебя у окна,
считая минуты до твоего прихода,
пока ты был с той, в глазах которой нет дна,
с которой нет непогоды.
ждала наивно и, конечно, напрасно вслушивалась в звуки.
ты был там. пил с кем-то вино, убивая случайную скуку.
кто-то, конечно, была красива и наигранно заинтересована.
она ведь догадывалась, что ты — (так кстати!) любовно голоден.
пока ты был там счастлив несомненно, я понимала, что становлюсь
той нелюбимой, самоотверженно ждущей у окон.
я любила, надеялась, верила: "я покреплюсь!
я просижу здесь до полшестого."
ты не пришел, конечно, ни в полшестого, ни в шесть.
осознание колоссальной неважности.
я так верила, плакала: "любимый, где же ты есть?
я не слышу походки вальяжной."
была готова собрать чемодан и уехать с тобой в Воркуту,
если б ты в одночасье явился.
простила б тебе нежных чувств нищету
и то, что ты вечно не брился.
пусть я не стала той, ради которой бросают привычную жизнь,
жертвуют всем, что было накоплено в годы,
никогда не просила тебя: "изменись!"
я тебе посвящала оды.
ты был иногда нестерпимо дождлив,
поливая цветы моей ревности сада.
мне никогда не был нужен мотив,
чтобы вновь дожидаться тебя
из ада.
я помнила наизусть все твои привычки,
не забывая решительно ни одной.
про обиды твердила: "забудем! вычтем!
к чему нам убиваться ерундой?"
помнила: в чай — две ложки. особенно в зелёный.
не забыть расспросить о делах.
но, греясь о тепло твоих ладоней,
сознавала, до чего слаба.
в пожар ревностной истерики посуды, к счастью, не била.
я так любила тебя.
любила.