Наверно скоро, уж теперь, наверно, скоро,
когда останусь я со всеми, но один,
меня найдут, возможно, под забором;
а то весною вырубят из льдин.
Естественно, заплачут все родные,
а я не стану - я давно один.
И глупо это - по себе унынье:
то понимают все, кто дожил до седин.
По черепу и рёбрам что ли плакать?
А толь рыдать по печени гнилой?
По мускулам - теперь, как студень, слякоть?
То надо было там, где был живой.