– Ну-ка впусти меня, быстро! – Коротколапый барбос угрожающе демонстрирует два ряда белоснежных резцов.
Машинально протягиваю руку к магазинной двери, но тут же отдергиваю ее.
– Во-первых, чего это ты раскомандовался? А во-вторых, здесь же написано: «С собаками не входить!»
– Вот ни хрена себе! – Барбосовы глаза краснеют навыкате. – Алкашня всякая круглые сутки шастает – добро пожаловать, а трезвому сторожевому псу – не войди? Открывай!
– А повежливее? – Эта его «алкашня» меня покоробила.
– А укусить? – Пес-трезвенник снова задирает губу, но теперь, кроме резцов, мне виден впечатляющий правый клык.
– Ну, слушай… Если я тебя впущу, Мариша меня больше твоего покусает, сегодня ее смена. А магазин здесь один. В общем, говори, чего взять, – вынесу.
– Хм-м-м… – Дворняга быстро «просекает» выгоду, однако не слишком борзеет. – Полкруга «Краковской»…
– Может, триста «Чайной»? – Прикидываю будущие расходы.
– Сам жри эту сою. – Пес морщится.
– Я и жру… Чего еще-то?
– «Беломор», пачку... А что?! – Глаза барбоса снова близки к орбитам. – Всякая алкашня…
– Ой, не нуди. – Решительно обрываю его и захожу внутрь …
Через пару минут выхожу с покупками. Свет лампы под козырьком отделяет от подступившей вплотную ночи пустое крыльцо.
– Эй! Как там тебя… – Напрасно взываю вовне этого круга.
Посвистев и негромко выругавшись, возвращаюсь на дачу.
Дойдя, выкладываю на шаткий журнальный столик: малосольные огурцы на развес, половинка дарницкого, «Праздничная»…
– «Беломор»?! – Брунгильда вопросительно задирает потертый до розоватости нос (у лабрадоров это сплошь и рядом). – У Мариши что, сигареты закончилисъ?
– Закончились. – Говорю. – И если хочешь знать, Бруни, мне вообще не нравится, что ты куришь… На-ка тебе «Краковской».