Уставшая от добрых дел лошадка,
стояла одиноко у столба,
и грызла кнут безмолвно и украдкой,
лишь в тишине гремели удела.
Не принесёт он больше ей печалей,
не зашипит змеёю меж ушей,
не вздрогнет шерсть от пряжек на сандалях,
не брызнет кровь с надорванных ноздрей.
И пал палач бесславно на дорогу,
лишь рукоять скреплённая тесьмой,
у ног лошадки затаив тревогу,
вдруг стала птицей с раненной мечтой.