«Поистине искусство облагораживает душу" Янь Дуньцзянь (мастер Лаожень).
6 августа 2015 г. Национальная галерея "Хазинэ" при ГМИИ РТ представила своему зрителю интереснейшего художника, мастера традиционной китайской живописи – Янь Дуньцзяня, известного еще как мастер Лаожень. Художник, поэт, теоретик искусства, автор научных статей, глава Пекинской академии каллиграфии и живописи Хайюэ, Янь Дуньцзянь пользуется большой известностью и уважением и представлен Китаем как эталонный мастер этого направления. Вдвойне значимо, что большое путешествие по России его произведений началось с Казани - и не случайно. Надо сказать, что этот проект стал ответным жестом, знаком благодарности нашей стране за первую выставку картин нашего соотечественника, уроженца Казани - художника Николая Фешина, которая была открыта в Китае в 2014 году: к Николаю Фешину китайцы относятся с особой любовью и трепетом, как к непревзойденному рисовальщику ХХ века.
Янь Дуньцзянь работает в древнем стиле «Гунби», избрав для своих картин жанр «Цветы и птицы». Это интеллектуальное и изысканное искусство построено на символах и требует от зрителя сосредоточенности и созерцания. Не случайно Гунби относится к «живописи ученых» - соединяющей в одном свитке поэзию, каллиграфию и изображение. Назначение искусства, по мысли философов - единение человека с творением и достижение равновесия духа. Задача "Гунби" - передать глубину предмета, самую суть его завораживающей красоты - каким бы простым и безыскусственным он ни казался. Это искусство по определению близко и к поэзии, и к философии. Суть его передает старинный русский термин "умозрение в красках", применяемый к иконописи: здесь эти два разных вида постижения мира сходятся.
Стиль «Гунби» переводится как «тщательная кисть» и имеет свои особенности. Далекий от эмоциональной спонтанности и лаконизма стиля «грубой кисти» - «Сеи», «Гунби» обладает законченностью совершенства. Стиль «Сеи» – динамичен и возникает словно нечаянно – как рука пошла. Этим он подобен литературному направлению дзуйхицу – «вслед за кистью». А для «Гунби» характерна более сложная и упорядоченная организация листа, любовное обилие подробностей, декоративность. Филигранная пропись деталей достигает волшебной иллюзорности, никогда не переходя в грубый и плоский натурализм. Если в «Сеи» применима преимущественно черная тушь, то в стиле «Гунби» художник кроме туши использует водорастворимые минеральные краски, белила, а в отдельных случаях и золото - в виде легкого напыления, едва оттеняющего живопись. Еще одним средством выразительности для мастера гунби является бумага - гладкая или фактурная, с вкраплениями сложных ингредиентов, дополняющих впечатление от живописи. Китайская бумага вообще стоит целого трактата. С древних пор в Китае используются десятки сортов бумаги ручной выделки. Многослойная и прекрасно хранящая влагу, она позволяет достигать мягких переходов цвета и тона, живость мазка, и в то же время не терять стабильность пятна - в отличие от западной акварельной техники "по-сырому", для которой характерна непредсказуемость и неуправляемость процесса. Каждый сорт бумаги отличается особыми свойствами и секретами. Поработать на такой бумаге, сравнить ее особенности - мечта любого графика.
Отдельные картины Лаоженя поражают своей величиной при бесконечной тщательности исполнения, но больше всего трогают его аскетичные, почти монохромные произведения в жемчужно-серых тонах, чья поэтика открывается при вглядывании, погружении в их "микрокосм".
А самое, пожалуй, интересное ждало нас после церемонии открытия выставки. В специально оборудованной аудитории Янь Дуньцзянь - мастер Лаожень - провел для энтузиастов наглядный урок, на котором поэтапно показал, в чем именно заключается процесс «тщательной кисти». Но сначала нам был показан трехметровый свиток с видом старинного монастырского комплекса острова Свияжска, испещренный иероглифами: художник написал его накануне, с натуры, на острове. Свиток этот, словно мост, соединивший две такие разные культурные традиции, поражает своим символизмом. Если подумать, это действительно уникальное произведение, единственное в своем роде: русский мир в интерпретации традиционной живописи Китая. Диалог двух историй.
Затем, не обращая внимания на наши камеры, в полной сосредоточенности, Янь Дуньцзянь экспромтом написал картину «Пчелы меж пионов». Зритель мог наблюдать за каждым движением, за каждым штрихом, рассмотреть весь инструментарий мастера. Необычным было все. Художники Поднебесной используют совсем особые кисти, непривычные для руки европейца: из волчьего и медвежьего волоса, из смешанного ворса, например - из шерсти горной козы и волка, из заячьей шерсти и ворса козленка, и даже из перьев. Длинные, не послушные на вид, некоторые - с жестким длинным волосом, напоминающим косматый хвост лошади - в руках мастера они превращаются в волшебный инструмент, буквально одним касанием по бумаге извлекающий из белой пустоты корявый ствол глицинии, дырявый лист тыквы или нежный бархат лепестка сливы. Меняя кисти, художник получает ту фактуру, которая ему необходима. Заключительным аккордом этого спонтанного мастер-класса становится процесс нанесения каллиграфической надписи-посвящения и личной подписи мастера. Художник извлек на свет несколько печатей - позволив нам присутствовать при самой сокровенной части своей работы. Окунув печать в киноварь, Лаожень оставил на бумаге оттиск своего имени, затем, ниже – алый квадрат с иероглифом той местности в Китае, где находится его мастерская, и, наконец, на противоположной стороне свитка - оттиск, выражающий настроение мастера в момент работы. Этим завораживающим ритуалом процесс создания картины - из ничего, из воздуха! - был завершен.