Макурин был большой прохвост:
Он тайно числился в советских списках
На выезд;
Но, как ни поразительно,
В межличностном общении бывал предельно прост,
Чуть что - на собеседника взирал глазами влажными, пустыми.
Как низовой организатор
Руководил партийной мелкою ячейкой,
Бросал порой навоз на вентилятор,
И радовал друзей статейкой за статейкой
В газете местной, где его кузен служил царьком.
Вел пораженческие разговоры в стане
Военнопленных, бегавших гуськом
В порядке наказания. Там было много наказаний.
Был однозначно трусом, шкурником, иудой -
Предателем по-нашему, читай -
Науськивал солдат на самосуды,
Подмешивал слабительное в чай,
Провел сквозь строй за кражу пары клубней
Картофеля трех молодых ребят:
Немецкий офицер мог быть подружелюбней,
Когда велел Макурину их покарать, отправив в ад.
Но немец дал приказ: пусть станут гладкими, как шелк.
Сказал, что за содеянное пусть своею властью
Макурин их накажет так, чтоб смерть не показалась им напастью.
Озвучил эту директиву и ушел.