Глава 4
- Кто там стучит? Ах, вы мамзель?
Пожалуйста, мою пастель
вы уберите. Круасаны.
И кофе. Чудно. Вас зовут?
А кофе? Высший абсолют.
Вам спели бы, мамзель, осанну.
Как вас зовут? Ах, так. Ну ладно. -
Она ушла. С утра прохладно.
Ну что же? Писать с утра?
Не это ли его задача?
Идея, прытко замаяча,
коснулась прыткого нутра.
Писал. Ничто не получалось.
Какое месиво втесалось
в него. Приличный, вроде, день.
Он выпил утреннее кофе.
Но что же делать в этом зове...
Всю утреннюю дребедень?
На улицу. И Солнце светит.
Пусть улица его приветит.
К тому же, ровно в пять она,
его простая героиня,
с глазами, что небесной сини…
Она же в сердце введена.
Париж. Монмартр и Эйфелева башня.
Он вспоминал денек вчерашний.
Он одевался. Плащ и шарф
одел и вышел. Было зябко.
На улице киоск - два шага.
Он взял газету. Что за кайф
читать все новости из прессы
о политическом процессе,
о разных прочих мелочах
на улице, в сомом Париже,
где кайф от жизни наивысший.
Подумал он о рифмачах.
Сидеть с газетой на скамейке.
Смотреть вокруг. Афишу клеют.
Вот школьники идут. Она
в очках.Учительница - грымза.
Читать газету. В мире кризис.
Прочел? В тебя же вдолблена
идея этой же газеты,
или похвальные сюжеты,
что наполняют и влекут
к различным действиям, то скучным,
то, прямо скажем, подлым - сучьим.
Газеты непременно тут.
Пока он так сидел и думал
средь городского гула, шума,
она смотрела на себя.
И зеркало ей говорило,
что, по-просту, она - дурило.
- Чего он хочет? Ведь любя,
сама себя не понимаешь... -
Она сидела и ломала
все мысли лучшие о нем.
- Что если он возьмет - исчезнет?
Она боялась. Он - как бездне.
- Нет, он не будет брехуном.
Он прав, когда меня целует.
Он думает, что избалует
меня? Мужчина, ты далек
от правды… - Грешные мечтанья
ей сердце трепетное ранят.
А в Небе реет Ангелок.
И Ангелок вовсю смеется.
Во все дела людей суется,
и говорит с Небес с людьми:
- Послушай, отрок, брось сомненья.
А то повалятся каменья,
и в ад в тот час ты загремишь. -
В квартире чисто и опрятно.
Ей было только непонятно,
что Бог заботиться о ней.
- Зачем? Ведь я забот Его не стою.
Я Его утром беспокою,
но я люблю Его сильней,
чем жизнь свою. Что стоит в жизни
мои желанья? Словно слизни
они ползут. Что толку в них?
Но если бы я не желала,
наверно оставалось мало
людей безумно дорогих.
Да, я желаю чтоб мама,
была с ним по синема,
но это скоро прекратиться,
так как их жизням ставлен срок.
О, если бы другой итог,
могла я этим бы гордиться.