Над лужами всплывают фонари.
И в этом зазеркалье освещенном,
Картину не пытаясь повторить,
На языке зеркальном, обращенном
Зовут тебя к провалам:
– Посмотри!
И подбежать. И встретят,
словно ждали.
И свесить ноги в эту пустоту,
Растаять в непомерных далях,
Пройтись по голубым деталям
Лунатиком на рухнувшем мосту.
Вглядеться: на туманном дне,
Где нет известий о минувшем дне,
Иная жизнь, и ты паришь над ней,
Как падший ангел – некто
невесомый,
Усталый, бородатый, невесёлый,
С сумой тяжелых истин на ремне,
Где ждут непримиримые резоны,
Давно себя грызущий и грызомый…
Здесь, над простором в глубине
Твоё седьмое, каменное небо,
Твоё гнездо – ночлег
и ‘ломоть хлеба
Здесь, на асфальтовой спине,
Где небо запахнулось этажами,
И улица в вечернем полусне,
И зеркало кого-то отражает
В слепящем галогеновом окне,
И фонари, а за углом аптека,
И всё не обнаружить человека
В автомобильном шуме и огне…
Вот девочка бежит, спешит куда-то –
Живое чудо в этой пустоте,
А день, в своей унылой простоте,
Уже ушел – без имени, без даты…
Твой дом, и ты у той черты,
Где грохот уползает за кусты,
И посылает редкие раскаты…
И пальцами ребенка в этом шуме
Рассказывает тихо Роберт Шуман
Свои, совсем не детские, мечты.