Троянский конь Роман сборник 23

"Блажен, кто верует в любовь" Сборник 23

В Сборник вошли следующие произведения:

1.БЛАЖЕН, КТО ВЕРУЕТ В ЛЮБОВЬ
2.ОДИОЗНАЯ ЛИЧНОСТЬ
3.СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА
4.ЗАБРЕЗЖИЛ РАССВЕТ. ВОСПРЯНУТЬ ВНОВЬ!
5.ТРОЯНСКИЙ КОНЬ
6.НАЙТИ ПРАВИЛЬНОГО МУЖЧИНУ ДЛЯ СЕБЯ   



 "Троянский конь"

Роман

Аннотация

Не секрет, что мужская психология значительно отличается от женской – особенно во всём, что касается вопросов любви. Для девушки важно обрести своего единственного и неповторимого. Представителю же противоположного пола зачастую хочется новизны, открытий – и в познании мира, и в сердечных отношениях, которые иной раз вырастают не только из страстной влюблённости, но и из хорошей человеческой дружбы. А если это мужчина с горячей кровью и сильным, бьющим через край темпераментом?! О, тут не миновать интриг, тайн и недомолвок...
    Однако такие добрые качества, как ответственность за близких, нежелание огорчать их, внутренняя порядочность, помогают герою мини-романа «Троянский конь» выстроить свою жизнь и наладить быт семьи таким образом, чтобы сохранить мир и лад между всеми участниками любовного многоугольника, участником которого ему довелось стать. Как же ему это удалось? – читайте в романе Нины Каменцевой. Взгляд настоящей женщины глазами истинного мужчины!


Часть 1

Вы думаете, что я шучу?!

Вы думаете, что я шучу?! Но нет, меня и правда называли в молодости «Троянский конь»! Я же никогда не отвечал на колкости моих сотрудников, понимая, что где-то они и правы, ведь рос по служебной лестнице, поднимался быстрее, чем должен был. И дома же, в своей семье, старался поддерживать, как подобает хорошему семьянину, отцу двоих детей – сыновей, всегда нужен за ними был особенный пригляд, глаз да глаз, с самого рождения. И я сам иногда удивлялся, ведь считался хорошим родителем! Всё делал и делаю до сих пор: как собрание, я уже там, проверить дневник – я здесь, и спорт, и многое другое, разные дополнительные секции: теннис и плавание.
Но с ней, моей первой Надеждой, – это совсем отдельная история, – был всегда ласков, как же иначе: она была для меня той, с кем было мне всегда хорошо, в полном смысле этого слова. Иногда даже мог поплакать ей в жилеточку. А в целом нас объединяла бурная страсть, о которой если рассказать, не каждый поймёт. Может быть, потому у меня с моей женой Еленой просто дружеские чувства? Та страсть, что была поначалу, до рождения детей, ушла, и куда – сам не знаю. Она была и остаётся матерью моих детей, прекрасной мамой, но этого же недостаточно... хоть бы раз накричать на неё, – но не за что. И так я остался на долгие годы с тремя – и правда конь, как на шахматной доске, скакал: то к одной, то к другой, то к королю – это мой начальник, который тоже сходил от меня с ума. Он часто звонил, когда я дома, якобы мы с ним уезжаем в командировку, а сам звал меня к себе в койку, накрывал заранее стол с дорогими французскими коньяками. Никто не догадался бы никогда, я же любил всех одинаково, и если бы мне сказали кого-то оставить, мне было бы трудно выбрать: кого же?
А главное, везде были мои тапочки и зубная щётка. И сколько лет я ставил «вилку» королю, а сколько ей, Надежде!.. не сосчитать, лишь только кротость жены своей берёг, как самую дорогую мою фигуру в своей шахматной-жизненной игре.

    И всё же: как это начиналось? До армии молодой-горячий кавказский парень поехал в Казань поступать в Политехнический институт, зачем туда – не помню! Может быть, потому, что мои друзья захотели туда – и я рванул с ними из солнечного нашего города Сочи на Чёрном море в Казань, но завалил бы сразу же. Особенных способностей по математике не наблюдалось, ведь ясное дело. Да ещё закружилось «волчком» там же, в общежитии для поступающих: у нас была своя комната, нас четверо кавказских парней, но разве можно нам, солнечным парням, устоять перед такой красотой женских ножек, коротеньких юбчонок, девочек-картиночек... Нет, это вынести невозможно, они шастали по лестничной клетке, нагоняли «аппетит», а нам каждому по двадцать лет, огонь загорался сразу же факелом!
И мы понимали: чтобы продержаться в общежитии один месяц, нужно хотя бы на тройки сдавать все экзамены, а там – пусть недоберём, зато останется в памяти.
И была у меня одна знакомая девчонка – Венера, кровь с молоком, что надо в постели и, как я понимал, круглая отличница. Я попросился с ней сесть сдавать экзамен. Но нас разделили, она попала совсем в другую аудиторию. А около меня девчонка сидела, её звали Надежда, – она помогла, но не всё, несколько задач решила, а потом послала записку вместо решённого ответа: «Если я тебе всё решу, ты будешь мой конкурент в поступлении, но точно знаю, что на трояк сдашь».
– А мне другого не надо, я и не очень хотел сюда поступать, – а сам подумал: «Кто был в Сочи и там жил, захочет ли поменять место жительства? Нет...» Это просто было, наверно, необдуманное решение. И что вы думаете, Надежда была права, получаю трояк! Не знаю, кто решал за моих друзей, но все мы счастливы, что трояк есть, и мы до следующего экзамена в ночных, в дневных приключениях стали перебирать девчат, как петухи, попавшие в курятник.
А дальше, после письменного экзамена по математике, следующий устный. Так я и не встретил Надежду до второго экзамена. На втором она была как будто бы мой ангел-хранитель. Опять сидим рядом. И хотя устный экзамен, нам всем раздали примеры или же задачи, я уже не помню. И она запросто справилась со своим и моим заданием. Она вышла первой, я смотрел на доску, как проворно она всё вычисляла. «Вот голова работает!» – так думал я о ней. Пока она была у доски, я внимательно осматривал её. Нет, как девушка, как женщина она меня не интересует. Но в ней что-то есть: ножки высокие, стройные, талия узкая, бюст хороший, волосы чёрные, заплетённые в две косы, даже подумал: хотя бы в хвостик, что ли, затянула или же распустила, а брови... кто носит такие широкие, ведь девчонка же?
Но она вдруг улыбнулась мне, и я обратил внимание на красные, пухловатые чуток, прекрасные губы и ряд перламутровых зубов. Я улыбнулся тоже, ей сразу же поставили «отлично»! Может, она улыбалась не мне, а преподавателю и поставленной пятёрке?! Она вышла из аудитории, и тут меня позвали к доске. Я положил своё решённое задание на стол. Педагог посмотрел на меня и на задачи и сказал:
– Вам трояк достаточно или поборетесь у доски?
– Достаточно, спасибо большое!
Он поставил «удовлетворительно», я выскочил как пуля, хотел нагнать мою незнакомку и поблагодарить, но её нигде не было.
Мои друзья сдавали, видно, в других аудиториях, поэтому я решил спуститься в буфет перекусить и заметил её. Она сидела там же.
– Спасибо, Надежда, если бы не ты, я бы уже давно был бы дома в Сочи.
– А что, ты правда живёшь в Сочи?!
– Да, живу, и как провалюсь, то сразу же уеду домой, я так скучаю по Чёрному морю!
– Я никогда не видела Чёрное море, только в фильмах.
– Если я сдам все экзамены, обещаю показать тебе Чёрное море.
Мы с ней недолго здесь посидели, потом вышли, прогулялись по городу, она мне показала достопримечательности Казани. К моему удивлению, Надежда долго откровенно рассказывала о себе:
– Сама я русская, из неблагополучной семьи, мои родители пили по-чёрному и были лишены родительских прав, жила в детском доме, но после смерти родителей от угара во время очередной пьянки удочерена одной семьёй из казанских татар. Очень хорошие родители, всё делали для меня, и даже больше, чем бы сделали настоящие родители. У них я получила музыкальное образование. Владею дополнительно двумя языками, как родным, – татарским и английским.
Я ходил рядом, боялся дунуть в её сторону и не думал взяться за руку, она для меня была недоступной, как луна на небосводе. Темнело, мы подошли к высотному дому. Надежда сказала:
– Георгий! Постой, подожди... не знаю, повезёт тебе или нет завтра оказаться со мной рядом за одной кафедрой, но я сейчас тебе вынесу шпаргалки по физике и по русскому языку, мне они не нужны, я всё знаю наизусть. А писала лишь для того, чтобы запомнить, у меня повышенная зрительная память.
Она зашла в подъезд, я же здесь сел на лавочку и стал думать о своей загадочной незнакомке. На русскую она не похожа, может, мать её сгульнула с отцом, где она сейчас живёт? Но потом свою мысль устранил, ведь помню, сколько раз рассказывали, что дети становятся похожими на своих приёмных родителей... но не до такой же степени?!
Она вынесла тетради и шпаргалки, потом спросила:
– А что ты делаешь завтра? Я смогла бы с тобой позаниматься, по шпаргалкам объяснить, как ими пользоваться, – и мы договорились с ней встретиться в институте в вестибюле утром в девять часов. Я поблагодарил, она же протянула свою тоненькую нежную ручку.
– Пока-пока, до завтра! – сказал я ей, понимая, что меня ищут в общежитии все: и девушки, и друзья.

Жизнь пух, соберёшь – подушка. Легка и мягка, и удобно спать. И всё сумеешь ей рассказать. В минуты грусти, спать ложась, уткнёшься, никого не хочешь знать... Но стоит ей немного распороться – летит белый пух, снегом кружась. И холодно, не можешь остановиться. А он садится не туда, куда ты хочешь. И обидно за прожитую жизнь.

Часть 2

Ах, сон!..

«Прекрасное лето снится сказкой. Одуванчик в ореоле развивает мысль. Куда не может дотянуться взор очей. Откуда ждёшь блаженства и покоя. Был мимолётным гостем ночью сон.
Ах, сон!.. продлился бы на время он. Куда уходишь ты?!.. мгновенно вслед. Лишь только появился за окном рассвет...
А голосом строптивым сон твердит. Как быть, лишь только ночью жить?! Встречу ждёшь, под утро быстро прочь. И нечто большее, чем любовь, ждёшь от этой встречи, но опять рассвет. Ничего не помнишь, успеешь и остыть. Не возвратится он, вчера был смешон. А кажется, сегодня в ночь единственный раз я был взволнован...» – и приснится же! Я вскочил после бурной ночи, на часах было 8:30 утра. Подумал: «Такие девушки, как Надежда, ни минуты не будут ждать», – и выскочил из общежития, как ошпаренный побежал по дороге на встречу к ней, чуть ли не сбивая людей, даже не заметил, что майку надел шиворот-навыворот, но не только это – ещё и забыл умыться и причесать свой чуб.
Увидел её, как и договаривались, в вестибюле, Надежда там же стояла напротив входа. Она мне улыбнулась, но я не понял пока, в чём дело. Я поздоровался и тут же попросил отлучиться на пару минут, не успев утром спустить в унитаз все вчерашние напитки, а когда себя увидел в зеркало, поразился своему виду. Что она могла бы подумать? Наверно, что я всю ночь зубрил по шпаргалкам?! Я быстро себя привёл в порядок и подошёл к ней.
– Ну, сейчас я вас узнаю, а то были с такой внешностью, как торговец с рынка.
– А что же привозят к вам торговцы на рынок?
– Всё, а под Новый год мандарины, я их очень люблю!
– Если я поступлю, они у вас будут часто!
– Хватит разговоров на отвлечённые темы, куда пойдём заниматься? – вдруг оборвала она.
– Пока в буфет, со вчерашнего дня ничего не ел, – мы зашли здесь же в столовую на первом этаже, она не хотела есть, ссылаясь на то, что дома позавтракала, я же опустошил всё, что ради приличия покупалось и для неё. Аппетит был зверским, особенно на воздушные булочки. Потом мы решили здесь же в библиотеке заниматься, но невозможно было что-то сказать вслух или же спросить, тишина, комар пролетит – услышишь, и мы с ней вышли и поехали в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького, тем более – погода хорошая. Сели под деревом в тени, и она придвинулась ближе, чтобы мне объяснять. Надежда совсем не была объектом моих желаний. Я не обращал на неё внимания как на девушку, хотя её необыкновенный аромат действовал и на меня. И я один раз не выдержал и сказал:
– Ты душиста, как персик.
Она не обратила внимания, продолжала мне объяснять, но когда второй раз сказал: «Ты права, мой персик», – может быть, поняла, что это останется надолго, сказала:
– У меня есть имя, и оно мне нравится, Надежда – это же так много значит, вот например, надеяться на что-то!
– Хорошо, Надежда, если тебе не нравится, не буду я больше так говорить.
– Вообще-то как хочешь называй, я чувствую, всё равно ты завалишь третий экзамен, русский письменный, и уедешь в твой любимый город Сочи после экзамена.
– Чушь собачья, именно русский готов хоть сейчас тебе сдать, ведь моя мать педагог по русскому языку и литературе в школе, в старших классах.
– Ты извини, а я-то иногда думала о тебе: «У кавказца откуда такой хороший русский говор?»
– А то, что думала обо мне, – это уже хорошо, а что, в Сочи живут одни лишь люди кавказской национальности? Нет, это многонациональный город, вот например, отец мой русский, а мать армянка, а когда смотрят на меня, говорят – грузин, – я улыбнулся.
– Так и есть, мы всегда думаем: раз с Кавказа и с Чёрного моря, значит, грузин. Давай не отвлекаться больше, я думаю, физику ты сдашь на трояк, если русский не завалишь, а темы я тебе дала, и если у тебя мать педагог, ошибок не допустишь, – это главное, этому уделяют особенное внимание, напишешь коротко, но грамотно.

Хлынул дождь, и она предложила поехать в Океанариум. И я, не зная город, согласен был с ней поехать хоть на край света, лишь бы не завалить экзамены, но не на большее. А почему она выбрала Океанариум, сразу мне стало понятно, как вошли: он был под крышей, много скамеек, и можно было там же где-то в кафе посидеть за столом, за чашкой кофе, но при этом читать и разговаривать. Она была вся мокрая, с нас текла дождевая вода, я как джентльмен выскочил в ларёк, который сам и увидел, и купил нам самые простые шорты и майки, чуть ли не одного размера. И каждый переоделся в туалетной, а в целлофановый пакет засунули свою мокрую одежду. И когда встретились, были как брат и сестра в розовых майках, хорошо – они были без разных надписей. Мои глаза постоянно останавливались на её выпирающих сосках, видно, она вдобавок и замёрзла.
Мы нашли свободное место на скамейке возле кафе, и я принёс два мороженых. Может быть, покупать мороженое было необдуманно, но мне нравилось на неё смотреть. Мы сели рядом, чтобы она объясняла, но Надежда не хотела мне всё читать со шпаргалки, а начала пересказывать, и у меня такая память, что всё, что она говорила, запомнил. Мы с ней провели несколько дней подряд, и я к ней привык, стал разговаривать на любые, уже посторонние, темы.
Русский письменный не завалил, даже впервые получил четвёрку, тема была знакомая, то, что Надежда мне рассказывала, – именно это и попалось, и запомнил на всю жизнь, точь-в-точь написал. Остался один предмет: физика устно. Это последний экзамен, но почему-то Надежды не видно, может, приболела, я её после русского не видел, а обещали вместе к физике подготовиться.
Может быть, хотела проверить мою самостоятельность, и я по её примеру пошёл в библиотеку, чтобы заниматься в тишине, ведь мои ребята – друзья из Сочи постепенно все разъехались, и я один живу в комнате общежития, никого ко мне больше не подселили, но постоянный стук девиц в дверь уже раздражал и меня.
Захожу в библиотеку, смотрю, Надежда обложила себя книгами и тоже делает пометки и зубрит. Значит, с физикой не в ладах, так подумал про неё.
– Здравствуй, Надежда, – сказал ей, подойдя ближе.
– Привет, Георгий. Извини, занята, не хочу завалить физику, мне нужна хорошая отметка.
– А что ты получила по письму?
Она немного промолчала, потом сказала:
– Четыре, а по математике всё на отлично.
Я недолго думал, сказал:
– Пойдём ко мне в общежитие, там тихо, ребята завалили экзамены и разъехались, значит, есть у меня долг сейчас тебя выручать.
– А что, ты знаешь физику?
– Мне стыдно не знать, у меня отец физик.
– А ты мне об этом не говорил.
– Не всё же докладывать в первые дни знакомства.
– Я согласна, просто с тобой мне как-то надёжно, – и она поднялась, сложила свои книги в сумку, дала её мне и направилась к выходу, я за ней. По дороге ещё съели по два беляша, потом, добравшись, сидели за квадратным столом и занимались. Сейчас я козырял своими знаниями по физике, и она схватывала на лету. Стемнело, но она всё продолжала настойчиво слушать меня. Я же ради приличия предложил проводить её до дому, она отказалась:
– Останусь у тебя, не пойми пошло, просто я должна сдать на пять!
– Оставайся, Надежда, все кровати свободны, правда, без постели, ребята всё сдали коменданту, но я что-нибудь придумаю.
– Ничего не надо придумывать, я думаю, на сон у нас не будет времени.
– Ты права! – сказал я, стараясь её подбодрить. Но к двум часам ночи мы оба устали и направились к кровати, так и заснули сидя, поджав ноги под себя.
Проснулись рано и побежали в институт на консультацию. До экзаменов оставалось три дня, и эти три дня мы были вместе и днём, и ночью, только перед экзаменом Надежда пошла переодеться домой, а когда я её провожал, она сказала:
– Только не до подъезда, я сказала матери, что остаюсь у подруги.
Мы попрощались, и я долго смотрел вслед уходящему силуэту, растворяющемуся в ночи.

Утро следующего дня, экзамен, я же её не встретил, может, она в другой аудитории сдавала, но, когда подошёл после всех экзаменов к часу, когда обещали вывесить списки, издалека заметил красивую девушку, которая смотрела на меня и чуть ли не бросилась целовать.
– Надежда, это ты! Я тебя не узнал, как ты сегодня хорошо выглядишь!
Она изменилась до неузнаваемости, волосы распущенные, бровки выщипанные, и её зелёные глаза светились от счастья.
– Георгий, я получила пять и, значит, проходной балл 19 набрала!.. Я автоматически зачислена на очное отделение.
– Поздравляю! Надежда! Я же получил четыре, была трудная задача, не справился, но лектор сказал: «Не переживайте, молодой человек, можете на вечернем учиться и работать, а можно и на заочном».
Я заметил, как ей стало неприятно, что я буду уезжать.
– Давай, Георгий, на вечернее, и на работу здесь устроишься.
– Здесь без прописки не устроишься...
– Не переживай, я тебе прописку сделаю!
– Как же, это практически невозможно?
– Невозможное ты сделал за три дня – подготовил меня по физике, а остальное я беру на себя. У тебя есть паспорт? У меня есть знакомые, они всё сделают за неделю.

Часть 3

Невозможное возможно!

Мне в то время показалось – Надежда сделала невозможное возможным! Она взяла мой паспорт, и я её проводил домой. Понимая, что я должен освободить общежитие через день, она приехала на такси рано утром, я ещё находился в постели, меня разбудил нежный стук в дверь:
–  Привет, Георгий, я за тобой, сдай свою постель, подпиши обходную у коменданта, я повезу тебя туда, где ты будешь жить.
– Может быть, ты отпустишь такси, ведь мне так быстро не управиться.
– Не переживай, это мой одноклассник, подрабатывает на такси, я его специально привела к тебе, чтобы ты познакомился, и после прописки он устроит тебя работать на такси.
– Ну ты и даёшь, так быстро, не зная города, буду таксистом? А ты спросила: у меня есть права?
– Сейчас спрошу. У тебя есть права?
– Да, есть, и это совершенно случайно. Получил водительские права, но ещё ни разу не крутил баранку.
– Не крутил, так здесь закрутишь, если ты хочешь учиться и работать, не пойдёшь же в буфет посудомойкой или в ресторан официантом.
– Нет, не пойду. Ты уже узнала меня, как себя?
– Нет, не совсем так, как ты думаешь, но мне почему-то кажется, что ты белоручка.
– А почему тебе кажется так?
– Потому что когда ты меня держал за руку, я заметила: она у тебя гладенькая, ты, наверно, гвоздя в жизни не забил?
– Ты, оказывается, не только умная, но и прозорливая, а может, ещё что я не умею?
– Я тебе скажу об этом, когда приедем в мой дом.
– Ты меня заинтриговала. Неужели ты меня хочешь прописать к себе домой?
– Это не совсем так, как ты думаешь, но всё же в точку. У меня есть дом моих настоящих родителей, и он принадлежит сейчас мне, правда, там нужен хороший ремонт, так и поможешь мне, а я тебе – с оформлением документов для института.
– Тогда совсем другое дело! – я быстро свернул матрас вместе с
одеялом и простынёй, положил на одно плечо и, к моему счастью, сдал сразу же коменданту в кладовой без проблем, получил обходной лист. Наверное, все поступающие абитуриенты уже разъехались, и потому мне не пришлось долго ожидать. Пока я бродил по общежитию, Надежда всю мою одежду достала из шкафа и сложила на стул, я же собрал в свой чемодан. Вот и всё. Внизу у такси познакомился с водилой:
– Я Георгий, друг Надежды.
– А я Андрей, школьный товарищ, не разлей вода! Сидели десять лет за одной партой.
Надежда была довольна нашей тёплой встречей:
– Раз познакомились, все по коням! – и мы шмыгнули в машину. Я, как джентльмен, открыл ей сиденье впереди.
– Нет, садись ты вперёд, оттуда хорошо виден наш красивый город, а Андрюшка будет твой гид.
Через пять минут я оглянулся и заметил, что Надежда сидела с закрытыми глазами, опустив веер ресниц, похожа на куклу. Однако был удивлён, как не заметил раньше её длинных чёрных ресниц, а может быть, из-за того, что их прикрывали широкие брови? Я же сам стеснялся смотреть ей в упор в лицо и поэтому посмотрел ещё раз, пока она дремала. На ней были шортики, она сидела скрестив ножки, и я заметил белоснежное тело чуть ли не до упругих ягодиц. Она спала. Я обратился к Андрею:
– Что же ты молчишь, рассказывай, по какой улице едем сейчас?
Андрей улыбнулся и сказал:
– Если ты физику отлично знаешь, для тебя город выучить ерунда! – и подал мне карту города. – Я лучше тебе расскажу и покажу по дороге монастыри Казани. Вот сейчас мы будем проезжать Успенский женский монастырь. Надежда, наверно, тебе покажет и расскажет больше, она у нас в классе была ходячая энциклопедия. А там, дальше, видишь купола, – это панорама Казанского кремля.
– Ты прав, мы здесь столько времени, но не видели такой красоты.
– Не буду я тебе рассказывать, куплю брошюру «Путеводитель по Казани и окрестностям». И ты всё увидишь с Надеждой.
– Тише, Андрей, она, кажется, задремала.
– Ведь день и ночь она выгребала старьё из дома, лишь бы тебе угодить. Смотри её не обижай, она как друг замечательная, но на большее не надейся, – он сказал это с обидой и досадой в голосе, так что мне тоже стало как-то не по себе. Ведь я даже не пытался её соблазнить, хотя в последнее время испытывал какое-то непонятное чувство скованности при ней, которого не было с другими. Ту же вспомнил о своих руках: даже не верится, что она чувствовала их, притрагиваясь к ним...
Андрей долго меня ещё крутил по Казани, показывая крупные и старинные замки, но потом свернул и помчался по широкой дороге, после развилки. И вскоре мы въехали в какое-то село под названием Кошки, он остановился возле одного дома и сказал:
– Вот дом, где будешь жить, ты не смотри, что он далеко от центра, здесь недалеко есть электричка, как раз до твоего общежития и института. И я рядом живу, здесь же, через двор, может, устроишься к нам в таксопарк и будем использовать одно такси на двоих. Устал от нечестного нашего люда, как в ремонт – так оплачиваю сам.
– Отлично, договорились.
Надежда открывает глаза.
– Вот и приехали!
– Спасибо, Андрюшка, дальше мы сами, а то план за сегодня не сдашь.
– Тогда забирайте в дом вещи, я отработаю и забегу вечерком.
Я взял из багажника свой чемодан и рюкзак, а Надежда сумку, как я понял, ещё с магазина продукты везла. Открывая калитку, она  сказала:
– Добро пожаловать в мой дом!
Я прошёл за ней. Двор и участок был необустроенный, не было цветов и травки, везде валялся всякий хлам. Но когда я перешагнул порог, пахло свежестью вымытого деревянного некрашеного пола, и всё очищено. Я ахнул:
– Неужели это ты всё сделала ради меня? Подождала бы, я б помог тебе.
– Я не хотела, чтобы ты видел, какой здесь был бардак. Ты веришь, что сама впервые пришла сюда вчера, хорошо – Андрюшка натаскал воду с колодца.
– Видно, хороший парень, но мне кажется, он на тебя неровно дышит!
– Ты о чём это, мы школьные друзья с детства, за одной партой просидели десять лет как брат и сестра, – она выпалила так быстро, что я не успевал и слова вставить, только взялся за её руки, чтобы успокоить. Она вздрогнула, и я тут же выпустил их, про себя думая: «Что она чувствует, держась за них, может, она влюбилась?» – сам же машинально открыл чемодан и стал вывешивать свои сорочки в гардероб.
Надежда накрывала на стол, исходя из тех продуктов, какие были. Потом мы сели друг против друга, она зажгла свечу. Я удивился: «У нас свечу зажигала мать только в воскресенье утром». Она же поняла моё удивление и сказала:
– Дом давно не проветривался, я купила ароматизированную свечу, чтобы нам было приятно есть и находиться здесь.
– Надежда, какая есть речка в Казани? Очень уж хочется освежиться, нырнуть!
– Непосредственно в Казани протекает река Казанка! Она здесь же, рядом, можно пройти пешочком поплавать, ты же из Сочи, наверно, хорошо плаваешь?
– Если честно, я боюсь бурных рек.
Она улыбнулась:
– Есть здесь и бурная речка Нокса, но не рядом.
– Ты хочешь освежиться, Надежда?
– Не мешало бы, я так устала здесь за эти два дня, всё выбрасывала из дома во двор, а двор убрать рук не хватило.
– Ты садись на лавочку и приказывай, я помогу убраться здесь во дворе, а потом пройдём к речке освежимся.
Она улыбнулась.
– Хорошо, только потом не говори, что я тебя эксплуатирую за физику!
– С чего начинать?
Она мне говорила, я всё исполнял, оказалось, это нелегко, мы же живём на всём готовом и не понимаем иногда, как наши родители устают, а всё требуем, без отдачи. Всё не успели сделать за несколько часов, но двор немного преобразился.
– Есть здесь и бурная речка Нокса, но не рядом.
– Ты хочешь освежиться, Надежда?
– Не мешало бы, я так устала здесь за эти два дня, всё выбрасывала из дома во двор, а двор убрать рук не хватило.
– Ты садись на лавочку и приказывай, я помогу убраться здесь во дворе, а потом пройдём к речке освежимся.
Она улыбнулась.
– Хорошо, только потом не говори, что я тебя эксплуатирую за физику!
– С чего начинать?
Она мне говорила, я всё исполнял, оказалось, это нелегко, мы же живём на всём готовом и не понимаем иногда, как наши родители устают, а всё требуем, без отдачи. Всё не успели сделать за несколько часов, но двор немного преобразился. Она вынесла два больших полотенца, и мы по тропинке побежали через поле и небольшой лесок к речке, без обуви, – прожжённые крапивой оказались у реки. На дереве висела покрышка на жёстком канате, надо было за неё ухватиться, раскачаться и прыгнуть в воду с небольшого обрыва. Конечно, я испугался, но, посмотрев, как проворно она это сделала, последовал за ней.

Часть 4

Окунуться в жизнь!

Окунуться в жизнь, доселе неизведанную, оказавшись в быстрой реке, которая меня подхватила и уносила всё дальше и дальше... Мою спутницу Надежду я сразу не заметил, оказалось, она уже стояла на другом берегу и махала мне рукой, я хотел двинуться к ней, но река всё дальше и дальше несла меня по течению, ни на метр не смог приблизиться к берегу, хотя хорошо плаваю, может быть, с непривычки, – так подумал. Она же бежала по берегу за мной и смеялась. Правду сказать, мне было не до смеха, опозорился перед девчонкой – ещё «мальчишка с Чёрного моря»...
И всё же, может быть, это был какой-то страх, потом я сам успокоился и переплыл к ней без труда. Мы оказались достаточно далеко от нашей одежды и места, где хотели отдохнуть. Я вышел и посмотрел на неё: о Господи, как я раньше не замечал её точёный стан и грудь, которая манила меня... Но я не смел даже подойти поближе. Ведь понимал, что она выросла в семье казанских татар, у них свои нравы, правила. Я их знал почти все: у меня был друг в Сочи из крымских татар. По их понятиям, девушка должна отдать себя только в первую брачную ночь. Я же в себе перебираю разные мысли, пока она сама не подошла ко мне:
–  Я думала, вечность прошла, пока ты ко мне плыл.
Я посмотрел на неё: волос чёрный, как смола, мокрый, доходил до поясницы, сама румяная, а губки так и просили: «Возьми меня».
– Надежда, для меня было неожиданностью, что течение захватило меня и двигало вниз, не мог даже сопротивляться.
– Не верю, а может, ты хотел отдалиться от пляжного места? – и она уже вплотную стояла около меня. Я не двинулся к ней навстречу, а наоборот, отошёл в сторону, я хотел её отвлечь чем-то и спросил, что только пришло на ум:
– А там что? – указывая на старинный заброшенный храм.
– Хочешь – пойдём, посмотришь, там сохранились ещё старинные фрески богов. Как будто бы в этом году хотели отстроить, но у Администрации района не было на это средств.
Она схватила меня за руку, и мы уже бежали по нескошенному полю зелёной травы с разноцветными полевыми цветами.
Пока бежали, небо нахмурилось и хлынул тёплый летний дождь, вскоре мы очутились в небольшой церквушке. Правда, и там тарабанил дождь, но всё же было где укрыться от него. Мы стояли рядом, она дрожала, то ли от холода, то ли впервые оказавшись вдалеке от посторонних глаз с молодым человеком. Я не знал, как поступить:
– Ты вся дрожишь, тебе холодно, Надежда?
– Озябла, – сказала она дрожащими синими губами.
– Можно тебя обнять, немного согреешься? – Она посмотрела в упор в мои глаза и не ответила, понял, что она согласна. Я взял её за руки и повёл вглубь церквушки, где было сухо, сел и предложил сесть тоже, а сам обнял и притянул к себе. Чувствовал её дрожь, переходящую ко мне, манившую поцеловать и согреть посиневшие губы, но я не смел. Обнимая её, почувствовал страсть к этой девушке, которая сейчас хотела всё отдать, лишь бы прикоснулся к ней губами. Я же про себя всё думаю: «Только не здесь, нельзя осквернить то чистое место, куда мы попали». Думаю одно, руки же непослушные обшарили всё её тело, гладили самопроизвольно, двигаясь к цели, дотрагивались до груди. А губы лизали оставшуюся дрожь и капли дождя. Я и не успел опомниться, как сам впился в её губы. Но заметил, что и она не сопротивлялась, целовала меня по-детски, наивно. Моя левая рука ухватилась за резинку её купальника, и только тогда она опомнилась, вздрогнула и убрала руку. Немного отойдя, сказала:
– Ты же знаешь, что это мне непозволительно.
Я понял, что она не настолько созрела, чтобы отдаться с первого раза.
– Ты меня не поняла, я хотел сесть здесь же на большой камень и притянул тебя.
Она опять подошла вплотную.
– Не обижай меня, я тебя полюбила с первого взгляда, но я без разрешения и получения благословения на это от моих новых родителей не смогу раскрыться и отдаться полностью.
Я понимал это, и мы только целовались, поверьте, это было трудно вынести... тем более – сочинский пацан! Мы тёплые ребята, с двенадцати лет выдавали себя за восемнадцатилетних и имели женщин. Я чувствовал, что ей тоже стало приятно, и она начала вплотную двигаться к взлетевшему ястребу, раздвигаясь, чтобы поймать его в клетку, прикрытую паранджой...
  Всё, оба почувствовали облегчение, опять в благодарность поцеловал. Мои страстные поцелуи опять и опять доводили до крайности, я усадил её на себя, немного приоткрывая вход в недоступную дверь, усаживая на кол. Она закричала от боли, но всё же дала возможность опустошиться. Но если бы это было всё! Сейчас она меня целовала и требовала ещё и ещё. И с первого раза я почувствовал страстную девушку, которая отдалась, несмотря ни на что, за любовь.
Всего лишь пара строчек, вовремя сказанные слова всю жизнь могут изменить, и ты даже не заметишь, как постепенно с головой втягиваешься с силой в любовь, забыв всё на свете, что окружало тебя раньше... лишь бы рядом быть с ней. Провести все дни напролёт, лаская то, что никогда не знал, не видел, не представлял? Так бывает!
Уже темнело, дождь перестал, нам же надо было дойти до узкого мостика и перейти его на другой берег за своими вещами. Добрались к дому поздно вечером голодными, но очень удовлетворёнными. Даже не помню, что мы перекусили и перекусили ли вообще, нас опять тянуло друг к другу, и в одном из таких сближений, – может, по случайности, а может, специально, – она теряет девственность, чтобы показать, что она ещё девчонкою была, пятнами крови на простынь, постель.
Ничего не обещая взамен, я только поцеловал её. Я знал, что меня дома в Сочи ждёт моя первая любовь, моя Леночка (Елена Николаевна Донская), с которой я дружу с детского сада и поклялся жениться на ней в десятом классе. Никогда даже не держал за ручку, не говоря уж о поцелуях. Она для меня была запретной темой, среди моих одноклассников никогда не рассказывал о ней, хотя всё думали, что она давно спит со мной. Я посмотрел на Надежду и подумал: как хорошо, что она не живёт в нашем городе Сочи, а то бы узнала об этом и моя Леночка.
Стук в дверь: явился её одноклассник Андрей и сказал, что он за нами, нужна подпись для прописки. Мы быстро переоделись и сели в такси, и он отвёз нас в домоуправление. Там всё было чётко спланировано, я подписался с Надеждой в какие-то бланки. В руки отдали два паспорта, она их положила к себе в сумочку, сказав:
– Дома отдам, чтобы ты не потерял.
Потом Андрей отвёз нас до центра Казани и оставил там.
– Нужно отметить это дело! Куда пойдём?
– Я не знаю, на что ты рассчитываешь, ты же бедный студент?
– Студент точно, но не бедный, мои родители помогают достаточно.
– Тогда пойдём в ресторан европейской кухни «Бурбон», расположен в самом центре Казани, отметим нашу ночь! – она, видно, постеснялась сказать открыто по-другому. Андрея с нами не было, но я чувствовал, что она ещё стесняется меня.
– А ты была там когда-нибудь?
– Нет, но слышала, что очень красивый.
Мы подошли, швейцар открыл дверь, и нас проводили за столик, накрытый на четырёх человек, убрали два прибора и положили меню на стол. Я взял меню, заглянул туда, и непроизвольно вырвалось:
– Ах, и цены здесь!..



Часть 5

Где правда, а где ложь?!

Заказывали в ресторане чисто символически, чтобы отметить наш первый день знакомства и ближе, и прописку. Сейчас мне оставалось отнести паспорт в институт и в течение недели устроиться на работу. С пропиской было бы легче, и я оставил в ресторане все свои оставшиеся деньги, и даже что было отложено на обратный билет в Сочи.
Возвратившись домой уже после прогулки по вечернему городу, добрались на электричке, и нас опять ожидала бурная ночь. Я понимал, что Надежда здесь находится последнюю ночь, ведь дома её ожидают. Она уже всё понапридумывала, чтобы остаться со мной хотя бы эти два дня. Утром она поднялась рано, положила мой паспорт на стол и сказала:
– Я домой, а ты положи паспорт в карман, здесь ходить без прописки нельзя, плохое время, ты же понимаешь, ты молодой и могут придраться.
– Хорошо! – и я машинально открываю свой паспорт и смотрю:
на одной странице прописка, а на другой: «Жена Надежда Владимировна Ясная, брак зарегистрирован Ленинским отделением Загса» – и вчерашняя дата.
Я выпучил глаза и взволнованно сказал:
– Что это, Надежда?
– Это твой паспорт, там есть прописка.
– Я-то вижу, что есть прописка, но есть и жена, мы с тобой так не договаривались!
– А что, ты не понимаешь, что без этого тебя бы никто не прописал здесь?
– Может, то, что я скажу, будет грубо, но должен сказать: ты меня обманула.
Я заметил, что она сейчас заплачет, и сквозь слёзы она выговорила:
– Чужую боль никогда не почувствуешь. Я ни на что не претендую, это всё для тебя, и только. Что было сегодня ночью и за эти два дня, забудь, как будто бы ничего не случилось. Паспорт ты легко получишь новый у вас в Сочи, ссылаясь, что старый потерян, родители докажут, что ты их сын, тем более что там окончил школу. Но пока живи здесь и учись, а там дальше посмотрим, куда ветер подует.
– Надежда, ты не представляешь, что ты наделала, у меня же в Сочи моя невеста, и я обещал на ней жениться.
Она удивлённо посмотрела на меня.
– В любви один любит больше, другому надо найти себя в его любви. Ну и женись, мне-то что... А вообще по нашим законам я могу быть и второй женой, вернее, не могу, а согласна, я тебя люблю, Георгий, и любить не стыдно, так что сейчас я ухожу, ты подумай и реши. Ведь дальнобойщики в каждом городе имеют жён, а у тебя будет две в разных городах, и мы никогда с ней не пересечёмся.
Я её пожалел, подошёл к ней, поцеловал в слезинки, спускающиеся по её розовым щекам.
– Лучший советчик – прожитая жизнь. Будь что будет, будь моей второй женой, так как я Елене обещал жениться на ней, я должен это сделать, тем более что она уже знакома с моими родителями.
Она успокоилась и сказала:
– Мысль уловить сложно – мыслить запретить нельзя! Пошла я, а то не успею на электричку. Я возвращусь, привезу поесть, – она опять подошла вплотную и закрепила сделку поцелуем. Я проводил её до электрички, возвратившись домой, сел обдумывать и всё же решил: я фраернулся. Повязала она меня по локоть верёвками, без денег, без билета и в паспорте штамп – женат. Ух же лох, так думал про себя.
Но когда она приехала, всё плохое сразу выскочило из головы, она была нарядно одета и с большими сумками продуктов, я-то встретил её, но как она добралась сама до станции?! Все вопросы потом, я опять её хотел как женщину, и мы безвылазно занимались любовью несколько дней, пока Андрей не постучал в дверь утром, сказав:
– Освободилось место, так что будь моим напарником и работай на такси.
Как будто бы складывалось всё, уже и справки есть для института, и зачислили меня на вечерний факультет. Я не поверил своим глазам, увидев рядом со мной в аудитории Надежду, и она сказала:
– Я перевелась на вечерний факультет и буду с тобой учиться, а днём работать, нам же нужно на что-то жить, – она так сказала, что я понял: она хочет жить у себя в доме, но со мной.
– А как твои новые родители?
– Я им всё объяснила, показав паспорт, что я вышла замуж, они сначала расстроились, но тут же сказали: раз приняла такое решение сама, значит, сможешь работать и содержать себя.
– Ты же себе жизнь загубишь! Любовь быстро воспламеняется, тухнет семейными неприятностями.
– Любовь и красота отходят, оставляя воспоминания. Мне без тебя трудно, я постоянно думаю о тебе, не сердись, как-нибудь осилим. У моей подруги отец адвокат, имеет свою контору, обещал взять к себе на работу, хотя и не имею образования паралегала, но она знала, как я успевала в школе.
– Ты меня уже ничем не удивишь, я сделаю всё, чтобы тебе жилось хорошо со мной, нас объединяет нечто большее, чем любовь. Пока я не могу понять, что это, но я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Без тебя я как рыба без воды.
– Мне приятно это слышать, а я думала, ты рассердишься!
– Только идущий осилит дорогу.
И мы с ней стали жить как муж и жена, но я понимал, что у меня в Сочи невеста и обещал жениться. Я получал письма от Леночки почти каждую неделю, но она, моя Надежда, не ревновала и не старалась украдкой их читать, она давала мне полную свободу. Мы учились вместе, работали, и был один кошелёк на двоих, я постепенно влюблялся в неё, и у меня был выбор полностью остаться с ней. И так шло время в любви и обоюдном понимании друг друга. Ночная страсть росла с каждым днём, я понимал, что она создана для меня... если бы не вручили повестку в призывной пункт, в армию. Ведь я учился на вечернем, без брони, я не представлял, как оставлю Надежду одну в этом доме, где столько воспоминаний из её детства: разгульная жизнь родителей, пьянство и бардак в доме. Сейчас же чистота и порядок во всём и везде, даже на участке посадили картофель и лук на зиму, – а меня осенью призывают.
И я выезжаю в Сочи попрощаться с родителями, а они сообщили об этом Леночке и её родителям и ожидали меня как жениха. Чуть ли не на свадьбу. Но у них был облом сразу же, когда я сослался, что паспорт потерян. И ничего не осталось сделать, как провести обряд обручения молодых. Я и не опомнился, как нас уложили уже спать рядом. То, что я хранил в ней все школьные годы, не нашёл, и она под утро рассказала, что была изнасилована, когда вечером возвращалась домой.
– Какая жизнь была, такая и была, её заново не перекроишь.
– Любовь – блаженство, а не боли крест.

Как не поверить? Когда ты её любил и берёг, как аленький цветочек, всегда. А сейчас я сравниваю её с Надеждой, и меня уже тянет к ней обратно: ведь она всё сберегла для меня. Я был дома всего несколько дней и уехал обратно в Казань, откуда меня призывали. На перроне провожающая меня была Надежда, любовь со слезами на глазах.
Была команда «по вагонам!», куда везут, не знаем. Последний поцелуй, последнее прости...




Часть 6

Потерянные ли годы в любви

Потерянные ли годы в любви, – я считал лишь годы, проведённые в армии. Это годы расцвета юноши, но меня усадили в клетку; мне просто была необходима женщина – и как же её здесь иметь? Я, конечно, переписывался сразу с двумя и боялся в письмах перепутать имена, но вскоре получаю письмо от Елены, которая сообщила, что она беременна и у нас будет ребёнок. Что мне сделать, уже не знал, понимая, что любил больше Надежду, но отказаться от ребёнка не смел. И написал тёплое письмо Елене, хотя строчки не ложились любовью, я замечал, что они лились водопадом любви лишь к моей Надежде.
Сибирь, тайга, холод, но мысль о женщине никогда не покидала меня, наверно, как каждого солдата, боявшегося сознаться в этом, хотя у нас были большие нагрузки. Прошло три месяца – и меня вызвали и сказали, что ко мне приехала жена. В мыслях я перебрал, кто же мог приехать сюда в такую пургу? Конечно, не Елена, она была уже тяжела, и я не ошибся: там, в комнате ожидания, стояла Надежда. Нам дали целых пять дней, так как я служил на отлично. Незабываемые дни ещё больше меня сблизили с ней, и я точно решил остаться с ней жить навсегда. Уезжая, она сказала:
– Извини, Георгий! Приеду только летом, дорога была трудная.
– Не переживай за меня, здесь кормят хорошо. Зачем везла сумки?
– Хотелось тебя увидеть и накормить вкусненьким.
– Я тоже соскучился по тебе. Я тебе не говорил никогда, но здесь я понял, что очень люблю тебя. У меня скоро будет ребёнок от Елены, она моя гражданская жена, ты моя первая и единственная любовь, и я возвращусь к тебе.
– Как я ждала твоего признания! Я тоже тебя очень люблю с первого взгляда и хочу, чтобы у нас всё наладилось, я перевелась на заочное и принесла форму, чтобы ты заполнил и перевёлся тоже, я помогу тебе с курсовыми проектами, а дальше приедешь, сдашь только экзамены, я тебе привезла все учебники.
– Хорошо, что привезла, буду зубрить, ведь спать не могу, а когда вижу тебя во сне, то самопроизвольно удовлетворяюсь.
– Ты прости, что чаще не приезжаю, жизнь с каждым днём дорожает, билеты дорогие, всё в стране меняется. Инфляция, обесценивание рубля, много грабежей, и люди готовы пойти на всё ради того, чтобы обеспечить семью.
– Неужели так плохо?
– Да, и поэтому не жди скоро.
Она уехала, письма были тревожные, и вскоре мы узнали самую плохую новость: развал Союза. Это было заметно по настроению солдат, здесь же служили ребята со всех бывших республик. Росло недопонимание среди молодёжи, солдаты рвались домой в свои уже сформировавшиеся самостоятельные государства. И однажды меня вызвал к себе наш капитан по политической части Виктор Семёнович Плешивый и сказал:
– Садись, Георгий, поговорим по душам.
– Мне на дежурство.
– Ничего, я тебя подменил. Ты слышал что-нибудь в части? – он достал бутылку водки, поставил на стол, потом откупорил две консервных банки кильки в томатном соусе и буханку хлеба разломал на части, без ножа. Был вечер, я вечно голодный в это время. Я посмотрел на хлеб, и он сказал:
– Не стесняйся, бери – это для нас, – и разлил немного водки в два гранёных стакана. – Мы с тобой должны держаться вместе, и ты скоро поймёшь зачем.
Я его не понимал, он же подливал и подливал мне в стакан, сам же пил меньше. Вскоре я почувствовал, что опьянел. Я не употреблял алкоголь, наверно, он и это заметил. И вдруг он меня спросил:
– Ну, как у тебя с женой? Что-то она не приезжает больше, – и включил видеомагнитофон. А там все наши дни, проведённые в любви с Надеждой. Я встал:
– Вы не имеете права записывать интимную жизнь солдата с женой.
Он грубо ответил:
– Я на всё имею право, здесь я вам и мама, и папа, и жена. А может, она наркотики тебе передаёт? Ты что, думаешь, я не знаю, где вы прячете? А ну снимай штаны и становись раком, я посмотрю... повернись... нагнись...
Он надевал резиновые перчатки. Разве поспоришь с ним? – лучше не надо, тем более что у меня скоро, вот-вот, появится ребёнок и остался год службы. Я расстегнул пояс, снял трусы и нагнулся, чтобы он посмотрел. Он же обшарил всё везде, до невозможности возбуждая меня. Потом он сказал:
– Ты будешь проверять так каждого солдата после визита посетителей и родных.
– Я не смогу, я же не медик, я обыкновенный инженер.
Он приказным тоном сказал:
– Надеть перчатки, попробуешь на мне, – и, сняв трусы, повернулся, согнувшись, и кричал: – Надень перчатки и давай начинай!
Не поверите, он имитировал секс и явно показывал, что он хочет от меня. В первый день я сдержался, но он специально вызывал каждый вечер и требовал, притрагиваясь пальцами, проверяя якобы наркотики. Он стонал, как женщина. Однажды терпенье лопнуло и мой ястреб залетел. Так он остался у меня петушком, не знаю, женат ли он был, но с этой минуты он забыл, что я должен проверять всех подряд, он меня ревновал ко всем, даже к женщинам.

Я постоянно получал письма от Надежды и Леночки и знаю: у нас родился сын и назвали его Сергей. Оставалось мало до окончания службы, и я заметил, как наш капитан занервничал. Он мне предлагал остаться на сверхсрочную, но я же понимал, что сыну нужен отец. И, несмотря на то, что у меня с Еленой были отношения не доверительные, я всё же возвратился в Сочи. Мы стали жить с ней гражданским браком. Она никогда не требовала официально пожениться, сын же носил мою фамилию и отчество. Сынок уже начинал разговаривать.
Я выезжал на сессию к Надежде и понимал: чем дальше, тем больше я её люблю. На преддипломную практику и дипломную работу я поселился у неё дома. Она была непредсказуема, сексуальна, и мне с ней было более комфортно, чем с Еленой. За эти шесть месяцев она забеременела и, когда уехал в Сочи, написала, что родила сына. Назвали мы его вместе, посоветовавшись в переписке, Виталий. И вскоре Надежда с сыном переезжает в Сочи, ссылаясь на то, что ребёнку нужен морской воздух. С пропиской у неё не было проблемы, всё же мы с ней зарегистрированы как муж и жена. Мне пришлось подыскивать ей жильё, и когда я остановился на недорогой квартире в небольшом доме, хозяином этого дома оказался мой капитан Виктор Семёнович Плешивый. Когда он приехал сюда, не знаю, но, как он мне объяснил, армия тоже разваливалась. Неожиданный поворот дела.
И он, узнав меня, совсем даром уступает нам квартиру, для того чтобы я жил где-то рядом. Я понимал, что я и здесь попал, но не мог отказаться, Надежда была очень активная, она знала, что за такие деньги комнату в Сочи не найдёшь, и она сама соглашается и платит за два месяца вперёд, как он и просил. Чего мне это стоило, вы уже поняли, я был как скакун-наездник, раздирался на три части. А потом он меня устроил в свою контору инженером, и отлучки стали объясняться командировками, якобы по работе. Он делал всё, лишь бы разлучить меня с жёнами, но знал только о Надежде, которую я обожал. Леночка была преданная, милая, послушная, но её ничего не интересовало, кроме денег, и когда она стала работать, мы даже разделили с ней кошельки. Её интересы были в основном – одеться по последней моде: купить украшения, парфюм, – а чтобы сварить что-нибудь или даже просто пожарить картофель, сесть вместе пообедать, – этого не было. А у Надежды было всё. Она обладала не только женскими качествами сексапильной красавицы, но и тонкой душой понимающей жены и хорошей матери, и мои весы наклонялись в её сторону всё больше каждый раз после очередной ссоры с Еленой.

Часть 7

Бермудский треугольник

Фрегат Любви на волнах нас качает, то приближает к берегу, то отдаляет. А мне так хочется уюта... Желанье спокойно заснуть в ночь. Настроение моря – то же и в жизни имеем. Штиль, как будто спокойствие, и в доме тишина, и у нас в семье – ликуем! Расшумится море в шторм – и мы шумим. Неужто такой характер у всех жителей моря?

Жизнь моя вскоре стала словно Бермудский треугольник, который топит жизни, как корабли. Сначала моя Елена заболела, ей было всего двадцать восемь лет. Может быть, она полностью передо мной не раскрылась раньше, кое-что скрывала, я же никогда не допытывался, сам был грешен. Она была такой нежной и внимательной ко мне, что невозможно было в чём-то её упрекнуть. Даже то, что после аборта она кровила, не сказав об этом мне, оказывается, уже как шесть месяцев, говорило о её полной скрытности. Сделать ничего не смогли, потому что, как нам сказал врач-гинеколог, метастазы пошли уже по всему телу. Прошло ещё три месяца, и однажды утром она сказала:
– Я знаю, что умираю, и хочу посмотреть на женщину, с кем ты жил всё это время, приведи её и, если у тебя есть ребёнок, приведи его тоже, познакомь с нашим сыном. Я знаю, что я перед тобой виновата: когда ты служил в армии, у меня был парень, и то, что я говорила, что меня изнасиловали, – это всё неправда. Может, сейчас я расплачиваюсь за свой грех.
– Что было, то было, мы все грешные на этом свете, успокойся, Елена, всё будет хорошо, зачем нагоняешь на себя беду?
– Я не шучу и не нагоняю беду, я чувствую, что у меня осталось несколько дней, приведи завтра же, не знаю, когда... – и она больше не высказалась, слёзы потекли из глаз.
– Хорошо, не плачь, я приведу свою первую жену Надежду, у нас тоже есть ребёнок, очень похож Виталий на Серёжку, как будто одна мать родила, несмотря на то, что она с чёрными окрасками.
– Я чувствовала, что у тебя кто-то есть, а иногда думала, что это мужчина. Она случайно не курит? От тебя всегда табаком несло.
– Она не курит, но все вокруг курящие, не бери в голову, поспи, завтра после работы я приду с ней, она тоже работает в нашей компании. Она снимала комнату у Виктора Семёновича Плешивого, моего начальника, и он же её устроил к нам работать в свой бизнес.
Она облегчённо закрыла глаза и вскоре уснула, после обезболивающего укола, которые делала участковая медицинская сестра.

Несколько дней я не бываю дома у Надежды, лишь на работе видимся. Все знали, что Елена моя родственница и она при смерти, а о том, что она моя гражданская жена, знала лишь только Надежда, я никогда ничего от неё не скрывал, – разве что она не знала о Викторе, эта тема для всех была закрыта.
Когда я предложил поехать к нам домой, она стала отговариваться, якобы надо Витюшку из детского садика забрать. Я же предложил сделать это вместе – поехать забрать из детского садика и обязательно нужно поехать к нам домой познакомиться, раз Елена об этом просит, чтобы не приходила после смерти по ночам.

Так и поехали, забрали Витюшку из садика и как бы в гости приехали к новому другу Сергею. Виталий, конечно, обрадовался, сам был очень любознательный и уже завоевал дружбу в Сочи почти всей группы детского сада, хорошо пел, рассказывал стихи, и басни, и даже сказки, был рослым не по годам, и когда я открыл дверь своим ключом, он выпучил глаза и сказал:
– Чужие двери открывать нельзя, папа.
Я тут же понял, что подумает об этом Сергей, если он мне скажет «папа». И когда мы вошли, сразу же повёл Витюшку в комнату Серёжки и сказал:
– Ты же хотел братика, вот тебе и братик, люби его, как меня, – я оставил их там, а Надежду завёл в спальню, где без движения лежала умирающая Елена. Она открыла глаза.
– Надежда Владимировна Ясная, сотрудница моя.
– Очень приятно, я же Елена Николаевна Донская, а где же ваш сын?
Я вышел позвать его, но он пришёл вместе с Серёжкой.
– Как два близнеца, даже рост одинаковый, – вымолвила она.
Видно, Виталий будет рослым парнем, а так оба похожи на отца. Даже удивительно, обычно тёмные краски преобладают над светлыми, но он, Виталий, такой светленький, как отец.
– Хороший пацан, дружи с ним, вы братья, – сказала Елена и закрыла глаза навсегда.

Так Надежда вошла и осталась здесь жить со мной. Я сам поехал домой к Виктору Семёновичу Плешивому за вещами, нагрузил грузовую машину и перевёз всё к нам. У нас была шикарная квартира в хорошем районе Сочи, мне досталась от родителей. И сыновья разделили одну спальню на двоих.
Виктор Семёнович хотел опять наладить контакт со мной, но у меня как будто бы вместе с Еленой и её откровением всё умерло к нему. Я уже не боялся остаться без работы, и Надежда тоже, мы были востребованными инженерами. «Теперь пусть он боится нас потерять», – так думал я. Но разлука, видно, подействовала на него тоже, и он получает один раз инсульт, потом повторный и через несколько недель умирает.
Неожиданность в наследстве поразила всех наших сотрудников, знавших, что у него никого нет на всём белом свете: всё движимое и недвижимое имущество, а также весь его большой и рентабельный бизнес он оставляет Надежде Владимировне Ясной. На работе слышал сплетню, что она была якобы его любовницей, потому он и оставил всё ей, а куда муж смотрел? Но я-то точно знал, что женщины его не интересовали.

Где любовь, там всегда слёзы. Может быть, Елена зазывала всех к себе. Как будто бы в семье большой достаток, и отдельный дом, доставшийся нам в наследство от Виктора Семёновича, который уже давал огромный доход за летний сезон в Сочи, недалеко от Чёрного моря (я разбил его на маленькие квартиры), – но у меня всё равно на душе было неспокойно. А через три месяца после смерти нашего начальника – звонок, и я узнаю, что моя любовь Надежда попала в крупное ДТП. Она ехала на маршрутке с работы домой. Обычно мы едем вместе на нашей машине. Я же задержался здесь с поставщиками, и, как мне потом сказали, большой гружёный ЗИЛ врезался на повороте в маршрутку, в которой она находилась рядом с водителем, сидела у лобового стекла.
Неужели Бог наказывал меня? Мне сообщили из госпиталя эту новость, и я бросил все свои дела, направился к ней туда. Стоял после операции у неё в реанимации, – как будто бы перед глазами прошла вся моя жизнь, – плача, прося, чтобы она не оставляла меня одного с детьми: «Им нужна мать такая, как ты, сильная», – но она не вынесла, травма головы была тяжёлая, и я за этот один год теряю троих, остаюсь одинок.
Я понимал, что найду себе женщину, но найти мать, какими были они, невозможно. Похоронил Надежду, как она просила, повёз в Казань, рядом с её родителями. Не понимал, когда она успела всё отписать мне, даже домик под Казанью. Неужели она предвидела такой оборот её судьбы? Меня преследовали всю жизнь её слова: «После моей смерти всё движимое и недвижимое имущество переходит к моему любимому мужу Георгию Александровичу Упрямому и двум моим сыновьям Сергею Георгиевичу Упрямому и Виталию Георгиевичу Упрямому». Только сейчас я понимал, насколько она была дальнозоркой, всё предусмотрела, а дата была поставлена гораздо раньше, чем скончался Виктор Семёнович. Значит, она думала об этом, когда скончалась Елена.

Жизнь продолжается, в дом я больше никого не привёл, сам воспитывал двух сыновей и знал, что из них будет толк.

2017

*Мини-роман написан от первого мужского лица, за семь дней.
*Все имена и места действия вымышленные, любое совпадение случайно и не имеет места в действительности.
*Не отождествляйте автора с персонажами его произведений.

*Мини-роман написан от первого мужского лица, за семь дней.
* Все имена и места действия вымышленные, любое совпадение – не действительность и не имеет места быть.
* Не отождествляйте автора с персонажами его произведений.

http://www.proza.ru/2017/07/03/299
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2017
Свидетельство о публикации №217070300299