Здравствуй, сестрица.
Ты, как всегда, молчалива и очень серьезна,
Мягкие руки, спокойный, уверенный взгляд,
Невысока, хоть и стать добавляет роста,
И по-кошачьи легок твой тихий шаг...
Я вот живу потихоньку, от часа до часа,
Если есть силы, гуляю неспешно к окну,
Но все длиннее прогулки мои раз за разом,
Только шагну – и в груди надрывает струну...
Чаще лежу на примятой роскошной перине,
Словно нужды не видавший заморский купец,
Пусть на перине пятна от хлора застыли,
Кто помешает придумать счастливый конец?
Жаль, не читаю. Глаза уже вовсе ослепли,
Строки несутся, как волны в неистовый шторм,
Заперто зрение, хоть и распахнута клетка,
Как ни старайся, не вырваться на простор.
Знаешь, сестрица, бывает ночами тоскливо,
Только об этом сказать не могу никому,
Тени во тьме посещают порою игриво,
Томно пьют чай и вещают о том, что в миру,
Но и они пропадают при солнечном свете,
Ну, а со светом о вечном какой разговор?
Он о весне и капели да будущем лете,
Только надежда звучит, как немой приговор.
Ты посиди. Мне сегодня немногого нужно,
Просто о жизни. К чему о грехах и судьбе?
И притворись, что не в службу, а якобы в дружбу
Так хорошо говорить обо всем при луне.
Время течет, только жаль, что не вечна водица,
Рано ли, поздно, иссякнет источник святой,
Как ни надейся, с запасом, увы, не напиться...
Что же, родная, пора возвращаться домой?