Империалистская война часто есть канун прогрессивных социальных преобразований в тех обществах, где экономика и население созрели для таких преобразований. И не только потому, что любая война своими ужасами порождает народные волнения, а захватническая тем более — никакие волнения и никакие восстания не создадут социализма, если общество для него не созрело ни экономически, ни политически, ни культурно! И не потому, что государственно-монополистический капитализм в какой-то мере есть материальная подготовка к социализму, а потому, что уже само население понимает, что самого социализма не может быть без социальных гарантий для трудящихся достойно количества и квалификации труда хотя бы в социально-бытовой сфере, не может быть как без власти сторонников такого социализма, так и без поддержки правительства с такими идеями большинством населения! Причём независимо от формы собственности средств производства, ибо закон есть закон и за его нарушение должна последовать незамедлительная кара для нарушителя закона! После государственного капитализма может быть только либо возврат к монополии капитала с частной собственностью, либо к монополии закона о социальных гарантиях, ибо никаких промежуточных ступеней больше быть не может! Социализм сейчас как только не называют и демократическим социализмом, и социальным капитализмом, и социальным государством, и социально развитым обществом, только суть самого социализма от этого не меняется!
А в России до сих пор постоянно происходит повсеместный, систематический, неуклонный саботаж всяких попыток наладить внедрение социальных гарантий хотя бы в социально-бытовой сфере со стороны государства, ибо чиновники не хотят лишаться своих буржуазных привилегий. И нужна невероятная наивность, чтобы не понимать, — нужно сугубое лицемерие, чтобы прикидываться не понимающим, — откуда этот саботаж исходит, какими средствами он производится. Ибо этот саботаж чиновниками, банкирами и капиталистами, этот срыв ими всякого контроля, надзора, учета меры труда и меры потребления базовых средств для жизни не позволяет им провести все необходимые мероприятия для внедрения такого учёта для справедливого распределения хотя бы базовых средств для жизни и приспосабливается к государственным формам демократического общества, приспосабливается даже в условиях существования "социального государства". Все эти господа великолепно усвоили себе ту истину, которую на словах признают все сторонники прогрессивных социалистических преобразований, но которую все «коммунисты» старались тотчас же забыть, после того как их друзья заняли все места в правительстве. Это именно та истина, что экономическая сущность капиталистической эксплуатации нисколько не затрагивается заменой монархической на советскую форму правления и наоборот, надо изменить так форму борьбы за неприкосновенность и святость капиталистической прибыли, чтобы отстоять ее при демократии так же успешно, как отстаивали ее при самодержавной монархии.
Капиталистическое угнетение трудящегося населения при ликвидации частной собственности сохраняется столь же успешно, как и без её уничтожения, если не внедрять законы о социальных гарантиях хотя бы в социально-бытовой сфере!
Современный саботаж всякого контроля, учета и надзора за мерой труда и мерой потребления состоит в том, что передовая буржуазия на словах вроде бы "горячо" признаёт принцип контроля и необходимость его (как когда-то все меньшевики и эсеры), но только настаивают на постепенном и планомерном, "государственно-упорядоченном" введении этого контроля. На деле же этими благовидными словечками прикрывают срыв такого контроля и распределения, превращают его в ничто, в фикцию, игра в контроль, оттяжки всяких деловых и практически-серьезных шагов, создание необыкновенно сложных, громоздких, чиновничье-безжизненных учреждений контроля, которые насквозь зависимы от мелкой, средней и крупной буржуазии, и ровнехонько ничего не делают, делать не хотят и делать не могут, ибо власть у людей, которые против внедрения таки бы то ни было социальных гарантий.
Чтобы не быть голословным, сошлемся на предреволюционных свидетелей из меньшевиков и эсеров, т. е. тех именно людей, которые имели большинство в Советах за первое полугодие революции, которые участвовали в "коалиционном правительстве" и которые поэтому политически ответственны перед российскими рабочими, крестьянами и служащими за попустительство капиталистам, за срыв ими всякого контроля.
В официальном органе самого высшего из так называемых “полномочных” органов “революционной” демократии, в “Известиях ЦИК” (т. е. Центрального Исполнительного Комитета Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов), в № 164 от 7 сентября 1917 года, напечатано постановление теми же меньшевиками и эсерами созданного и в их руках находящегося специального учреждения по вопросам контроля. Это специальное учреждение — “Экономический отдел” Центрального Исполнительного Комитета. В его постановлении официально признается, как факт, “полная бездеятельность образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической жизни”.
Не правда ли, разве можно себе представить более красноречивое свидетельство о крахе меньшевистской и эсеровской политики, подписанное руками самих меньшевиков и эсеров?
Еще при царизме необходимость регулирования экономической жизни признана и некоторые учреждения для этого были созданы. Но при царизме разруха росла и росла, достигая чудовищных размеров. Задачей республиканского, революционного правительства было признано сразу принятие серьезных, решительных мер для устранения разрухи. Когда образовывалось “коалиционное”, при участии меньшевиков и эсеров, правительство, то в торжественнейшей, всенародной декларации его от 6-го мая было дано обещание и обязательство установить государственный контроль и регулирование. И Церетели и Черновы, а равно все меньшевистские и эсеровские вожди божились и клялись, что они не только ответственны за правительство, но что находящиеся у них в руках “полномочные органы революционной демократии” на деле следят за работой правительства и проверяют ее.
Прошло четыре месяца после 6-го мая, четыре длинных месяца, когда Россия уложила сотни тысяч солдат на нелепое, империалистское, “наступление”, когда разруха и катастрофа приближались семимильными шагами, когда летнее время давало исключительную возможность сделать многое и по части судоходного транспорта, и по части земледелия, и по части разведок в горном деле и пр. и т.п., - и через четыре месяца меньшевики и эсеры вынуждены официально признать “полную бездеятельность” образованных при правительстве учреждений контроля!!
И эти меньшевики и эсеры, с серьезным видом государственных мужей, болтают теперь (мы пишем эти строки как раз накануне Демократического совещания 12 сентября) о том, что делу можно помочь заменой коалиции с кадетами коалицией с торгово-промышленными Кит Китычами, Рябушинскими, Бубликовыми, Терещенками и К°!
Спрашивается, чем объяснить эту поразительную слепоту меньшевиков и эсеров? Следует ли считать их государственными младенцами, которые по крайнему неразумию и наивности не ведают, что творят, и заблуждаются добросовестно? Или обилие занятых местечек в правительстве имеет свойство порождать особую, “политическую” слепоту?
ОБЩЕИЗВЕСТНОСТЬ И ЛЕГКОСТЬ МЕР КОНТРОЛЯ.
Может возникнуть вопрос, не представляют ли способы и меры контроля чего-либо чрезвычайно сложного, трудного, неиспытанного, даже неизвестного?
Не объясняется ли затяжка тем, что государственные люди кадетской партии, торгово-промышленного класса, партий эсеров и меньшевиков в поте лица своего трудятся уже полгода над изысканием, изучением, открытием мер и способов контроля, но задача оказывается неимоверно трудной и все еще не решенной?
Увы! Темным мужичкам, неграмотным и забитым, да обывателям, которые всему верят и ни во что не вникают, стараются “втирать очки” и представить дело в таком виде. В действительности же даже царизм, даже “старый режим”, создавая военно-промышленные комитеты, знал основную меру, главный способ и путь контроля: объединение населения по разным профессиям, целям работы, отраслям труда и т.п. Но царизм боялся объединения населения и потому всячески ограничивал, искусственно стеснял этот общеизвестный, легчайший, вполне применимый, способ и путь контроля.
Все воюющие государства, испытывая крайние тяготы и бедствия войны, испытывая — в той или иной мере — разруху и голод, давно наметили, определили, применили, испробовали целый ряд мер контроля, которые почти всегда сводятся к объединению населения, к созданию или поощрению союзов разного рода, при участии представителей государства, при надзоре с его стороны и т. п. Все такие меры контроля общеизвестны, об них много говорено и много писано, законы, изданные воюющими передовыми державами и относящиеся к контролю, переведены на русский язык или подробно изложены в русской печати.
Если бы действительно наше государство хотело деловым, серьезным образом осуществлять контроль, если бы его учреждения не осудили себя, своим холопством перед капиталистами, на “полную бездеятельность”, то государству оставалось бы лишь черпать обеими руками из богатейшего запаса мер контроля, уже известных, уже примененных. Единственной помехой этому, - помехой, которую прикрывают от глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, — было и остается то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли.
Чтобы нагляднее пояснить этот важнейший вопрос (равносильный, в сущности, вопросу о программе всякого действительно революционного правительства, которое захотело бы спасти Россию от войны и голода), перечислим эти главнейшие меры контроля и рассмотрим каждую из них.
Мы увидим, что правительству, не в насмешку только называемому революционно-демократическим, достаточно было бы, в первую же неделю своего образования, декретировать (постановить, приказать) осуществление главнейших мер контроля, назначить серьезное, нешуточное наказание капиталистам, которые бы обманным путем стали уклоняться от контроля, и призвать само население к надзору за капиталистами, к надзору за добросовестным исполнением ими постановлений о контроле, — и контроль был бы уже давно осуществлен в России. Вот эти главнейшие меры:
1) Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация банков.
2) Национализация синдикатов, т. е. крупнейших, монополистических союзов капиталистов (синдикаты сахарный, нефтяной, угольный, металлургический и т. д.).
3) Отмена коммерческой тайны.
4) Принудительное синдицирование (т. е. принудительное объединение в союзы) промышленников, торговцев и хозяев вообще.
5) Принудительное объединение населения в потребительные общества или поощрение такого объединения и контроль за ним.
Предшествующее изложение легко может у читателя, воспитанного на ходячих оппортунистических идеях эсеров и меньшевиков, вызвать такое возражение: большинство описываемых здесь мер, в сущности, буржуазно-демократические, а не социалистические меры! Ибо социалистические меры должны определять с правом на труд обязательное право каждого на средства необходимые им для жизни, а не только на зарплату пропорционально труду без всяких социальных гарантий…
Это ходячее возражение, обычное (в той или иной форме) в прессе буржуазной, эсеровской и меньшевистской, есть реакционная защита отсталого капитализма, защита, наряженная по-струвистски. Дескать, мы не созрели для социализма, рано “вводить” социализм, наша революция буржуазная, — поэтому надо быть в холопах у буржуазии (хотя великие буржуазные революционеры Франции, 125 лет тому назад, сделали свою революцию великой посредством террора против всех угнетателей, как помещиков, так и капиталистов!).
Услужающие буржуазии горе-марксисты, к которым перешли эсеры и которые рассуждают так, не понимают (если рассмотреть теоретические основы их мнения), что такое империализм? что такое капиталистические монополии? что такое государство? что такое революционная демократия? Ибо поняв это, нельзя не признать, что нельзя идти вперед, не идя к социализму. Об империализме говорят все. Но империализм есть не что иное, как монополистический капитализм.
Что в России капитализм стал монополистическим, всё свидетельствует достаточно наглядно.
А что такое государство? Это организация господствующего класса, — например, в Германии юнкеров и капиталистов. Поэтому то, что немецкие Плехановы (Шейдеман, Ленч и др.) называют “военным социализмом”, на деле есть военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для рабочих, военная охрана прибылей капиталистов.
Ну, а попробуйте-ка подставить вместо помещичье-капиталистического государства – государство демократическое, т. е. революционно разрушающее всякие привилегии, не боящееся революционно осуществлять самый полный демократизм? Вы увидите, что государственно-монополистический капитализм при действительно революционно-демократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг к социализму! Только при условии, что с правом труда на государство трудящиеся чувствуют заботу государства о себе по его количеству и квалификации! Ибо если крупнейшее капиталистическое предприятие становится монополией, значит оно обслуживает весь народ. Если оно стало государственной монополией, значит государство (т. е. пришедшая к власти организация трудящегося населения, такое государство направляет организацию всех предприятий на пользу всему народу! Но если это будет сделано прежде всего в интересах помещиков и капиталистов, тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократическое государство, империалистскую республику, а если в интересах всего народа по количеству и квалификации труда, тогда это и есть шаг к социализму.
Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперед от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией. Ведь понятно же, что если монополию капитала сменила монополия ЗАКОНОВ О СОЦИАЛЬНЫХ ГАРАНТИЯХ НАСЕЛЕНИЯ ОТ КОЛИЧЕСТВА И КВАЛИФИКАЦИИ ТРУДА ПРИ ПОЛНОЙ ЗАНЯТОСТИ НАСЕЛЕНИЯ, ТО РАЗВЕ ЭТО БУДЕТ НЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО???
Либо бояться шагов к социализму, осуждая их по-плехановски, по-дановски, игнорируя доводы Чернова и доказывая, что пока необходима революция буржуазная, что нельзя "вводить" социалистические принципы и т.п., — и тогда неминуемо скатиться к Керенскому, Милюкову и Корнилову. Но если это социалистическая революция, то подавлять "революционно-демократические" стремления трудящихся масс с правом на труд иметь право хотя бы на социально-бытовые условия жизни достойно труда нельзя!!!
И в этом основано главное противоречие российской революции. Стоять на месте вообще нельзя, — в истории вообще, во время войны в особенности. Надо идти либо вперед, либо назад. Идти вперед, в России XX века, завоевавшей демократизм революционным путем, нельзя, не идти к социализму, не делая шагов к нему, тоже нельзя, можно отстать от других… А если бояться идти вперед, это значит идти назад, чем гг. Керенские, при восторгах Милюковых и Плехановых, при глупом пособничестве Церетели и Черновых, и занимаются.
И куда пошли российские «коммунисты» после смерти Ленина?
А социализм сегодня смотрит на нас через все окна социально ориентированного капитализма демократического парламентаризма, и этим вырисовывается непосредственно, практически, определяя для социализма шаг вперед к его полной победе!
А что же такое всеобщая трудовая повинность? Если при монополии законов о социальных гарантиях по количеству и квалификации труда, то это шаг вперед на пути к социализму и коммунизму, шаг к регулированию экономической жизни в целом, по известному общему плану к народному благосостоянию, к предотвращению бессмысленной растраты народного труда капитализмом. А без социальных гарантий всеобщая трудовая повинность неизбежно становится каторгой для рабочих и кормушкой для чиновников и капиталистов.
"Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов" для усиления государственного могущества это еще не социализм, это в любом случае государственный капитализм с привилегиями государственных чиновников, когда для трудящихся зарплата пропорционально труду со средствами для жизни с рынка, а говорить о равноправии и социальной справедливости для всех при рынке, это всё равно, что говорить о свободе для всех при рабстве. В этом случае можно говорить только о буржуазной справедливости, когда всё определяют только деньги, пусть и по зарплате, ибо понятно, что те, кто будет управлять трудом в любом случае будут пользоваться социальными привилегиями в ущерб тех, кто непосредственно занят производительным трудом. От такого шага нового правительства, когда население чувствует обман чиновников, народ легко можно перейти назад, к частной собственности и к капитализму, что и произошло в России.
"Душой" или хребтом любого народа, любой страны является ее законодательная база - тот свод законов, по которым живут люди в обществе. Если проследить общее в законах всех стран, то процветание любого государства напрямую зависит от правильности его законодательной базы - того принципа, который определяет все внутренние взаимоотношения в его обществе и чем справедливее законы тем выше кпд внутренних взаимоотношений! А как следствие - меньше потерь энергии населения на распри, конфликты и прочие составляющие коррупции, а как следствие - выше уровень жизни. Когда же подразумевая государственную власть говорят "система", то эта "система"и есть проявление закона этой страны, то есть по сути этой системой и является законодательная база общества принятая большинством народа, если это демократическая страна. Только будет ли эта система справедливой для большинства населения этой страны?
Посмотрите: Ленин. "Грозящая катастрофа и как с ней бороться."
По теме -
http://www.proza.ru/2016/06/22/414
http://www.proza.ru/2012/11/02/632
http://www.proza.ru/2014/09/04/413
http://www.proza.ru/2014/02/27/79
http://www.proza.ru/2013/10/30/195
http://www.proza.ru/2015/01/10/1470
http://www.proza.ru/2010/03/13/641