У меня тридцать семь. Тихо плавятся горы,
Завернувшись в хамсин, как в бурнус бедуин.
Окна ставни надели, как лошади шоры,
Ожидая, когда прокричит муэдзин.
А пока, тишину берегут, как невесту,
И мечтают, что вечер придет поскорей.
Белый город застыл, погрузившись в сиесту,
Ожидая вечернего звона церквей.
Ожидая заката, прохлады и ветра,
Когда солнце утонет в нагретых песках
Иудейской ночи - цвета черного фетра.
И восторга, и стона на жарких губах.