Черновик

               
Я думала: себя пишу в черновике,
Черкнув разок-другой, я смысла не утрачу.
Небрежною была я в слове и в строке,
Надеясь чересчур на глупую удачу.
Но вот передо мной лежит моя тетрадь,
Что тянет толщиной на треть людского века,
И я в нее гляжусь, как в ледяную гладь,
И все не нахожу за ликом человека.

Но сотворив меня и разотождествив
Со мной свой ясный дух назло моей гордыне,
Мой бог совсем не слеп, мой бог доныне жив,
Мой черный воронок не прикатил доныне.
И рукопись моя еще не сожжена,
Все, для чего чернил вчера не пожалела,
Простится мне, пока я божняя жена,
И дух его люблю чуть более, чем тело.

Я красною строкой отметила рубеж,
Перелистнув судьбы тридцатую страницу,
Мой бог доныне жив, и ветер снова свеж,
И соловья держу в руках, а не синицу.
Мне этот соловей напел вчера стихов,
И в каждом за канвой – дыхание финала…
Пусть рифмы их, сгорев в огне моих грехов,
Цветами прорастут из моего фиала!

Пусть будет эпилог, написанный по мне,
Скупым на похвалу и полным опечаток,
Но пусть пребудет в нем, как в молодом вине,
Всей истины моей утраченный зачаток.
Пусть повесть перечесть слетятся стаи  птиц
В мой опустевший сад с весенней болтовнею,
И будут сто моих, без малого, страниц
Черновиком для тех, кто пишет вслед за мною.