1994 год. Абхазия.
Было раннее утро, но солнце уже вовсю припекало. Я перешла по пограничному мосту через Псоу и направилась к остановке маршрутки, чтобы добраться до Гудауты. Вдруг кто-то подбежал ко мне со спины, схватил за правую руку и потащил в сторону от дороги.
Я не успела опомниться, как оказалась на небольшой полянке среди густых зарослей под дулом автомата.
— Сейчас ты мне за всё ответишь! Стой, где стоишь, падла! Я весь ваш батальон переловлю-перестреляю, как куриц! Ваши белые колготки станут красными!
Мужчина в камуфляже, лет сорока, с налитыми кровью безумными глазами, армянин, судя по акценту, держал меня под прицелом Калашникова и нёс бред.
— Какой батальон? Я не понимаю...
— Заткнись, сука! Откуда приехала? Отвечай!.. из Эстонии?.. Латвии?.. Литвы?.. такая же была... в такой же джинсовой юбке и цыплячей футболке! Люди сказали... снайперша...
— Я не из Прибалтики... я вообще не русская... я...
— Ты, сука, зачем мою семью отстреляла?.. никого не пожалела... ни стариков моих, ни жену, ни Вартанчика!..
Его голос надломился. Лицо перекосилось от ненависти ко мне.
— Я – не снайперша! Посмотрите на плечо! Синяков нет. Я парня своего ищу... хочу узнать, живой ли... мне до Гудауты надо...
— Не смотри на меня! Не смотри! Отведи глаза!..
Но я смотрела на него и повторяла армянские слова, какие вспомнила:
— Тур джур... тур хац... сирун ахчик... (дай воду... дай хлеб... красивая девушка...)
— Не смотри-и-и-и-и-и-и!..
Раздалась очередь. Поверх головы. Он упал на колени, отбросил автомат и заплакал.
Я обмякла. Ноги подкосились, и я осела на землю. На выстрелы сбежались люди. Ко мне подошёл старик абхаз.
— Ты цела, дочка?.. обезумел он. Во всех женщинах, кто не по-нашему одет и на наших не похож, видит снайперш. Сколько раз автомат отбирали, всё равно где-то находил. Всю его семью снайперы убили. Люди говорят, на стороне грузин воюют наёмницы – женский батальон из Прибалтики. Их прозвали «белые колготки»...
Слушая его, я заметила бабочку, белевшую на моей жёлтой футболке. Руки тряслись. Я осторожно взяла её и отпустила в небо. Солнце слепило, но я глядела вслед.
— Ты куда идёшь-то? Кого ищешь?
— В Гудауту...
— Пойдём к нам. Есть хочешь? Мамалыга есть. Огурцы с помидорами. Вино домашнее. Мой сын тебя проводит. Он на позицию возвращается. День дома был. Поможет найти. Вдвоём легче. Нельзя тебе одной...
Старик что-то говорил. Я не слышала его... а только бешеный стук сердца. Пришло осознание того, что случилось, и как хрупка жизнь. И я вдруг по-новому увидела небо в кружевах облаков, бесстрастное солнце, горы, окружавшие зелёным монолитом. Меня накрыла волна счастья, что я жива. Гул в ушах прошёл. Донеслось пение птиц и голос старика.