Все чёрные эти монахини.
Суровые, будто не женщины.
Тянули, терзали платье,
Чтоб косы отрезать отшельничьи.
Потом ели сытно и радостно,
Смеялись над чьей-то похотью,
А я в капюшоне красном
Стояла в крови по локоть.
Я каялась, правда, каялась
И до, и, конечно, в постриге.
Но что-то упрямое маялось
Внутри, не видное Господу
Как будто чужие ноги,
На пальцах, чтоб не увидели,
Стою на кривой дороге
Уже за дверьми обители.
Для всех и себя опасная,
Своё потеряв пристанище.
Сестрица моя прекрасная,
Конечно к тебе, куда ещё.
В обеих иное вложено,
Обеим плевать на правила..
Должна если - счёт умноженный
Я там, на столе, оставила.
Без прошлого, но с надеждою,
Ушла - если будут спрашивать -
Значительно дальше прежнего
Свободу свою вынашивать.