СПРОС
Двери ногами,
Окна тем паче.
Особь с мозгами
Плачет на сдачу
От обретенья ума.
Все рулевые
Вёсельной тачки,
Вдоволь немые
Прячут заначку
В тридцать вторые тома.
От фиолета
Часто прохладно,
И по заветам,
Чтоб неповадно,
Жгут только синим огнём.
- Как это можно? –
Спро́сите греки.
- Выси отрожны, –
Скажем абреки,
И неббиоло икнём.
В спросе, как в просе,
Всё допустимо,
Денег не скосят,
Просто отнимут,
Телом украсив кювет.
Тьма в три парсека.
- Где у Вас, Боже,
Библиотека? –
Спросит прохожий.
- Там же, - услышит в ответ.
Вожжи и ласки,
Дёготь и млеко -
Всюду подсказки,
Чтобы скумекать:
Надобно, ложкой скребя,
Малость пореже
Тикать часами.
- Кто же мы, где же? –
Спро́сите сами,
Чтоб утаить от себя.
ЗЛОБА-ДНЕВНАЯ
Гудит земля покато
простором для пазла́.
Не тычьте в грунт лопатой -
невкусен корень зла.
Есть поприща послаще:
сквозь заросли широт,
вершки летают чаще,
чем весь аэрофлот.
И скачут в рожь рысцою
и рубят все концы,
и бегают трусцою,
а летом без трусцы.
Под сенью и шизою,
как в поздний мезозой,
слеза ползёт гюрзою
за прошлою слезой.
Вовек мечта в горошек
роднит и тянет нас,
под ритмы быть в ладоши -
как жить по многу раз.
А кто от рейса в шатле
отстанет за углом,
тот выживет навряд ли
со всем своим добром.
КУРГАН
Восотой обезрыблен,
Неровён и незыблем
Испокону стоит без затрат на ремонт.
И отрадно на лоне
С булавой под ладонью
Средь штрих-кодов густых различать горизонт.
От потуги героем
Расслабляясь и воя,
Там бомбят города в подлежащее ниц.
Это топот Кинг-Конга
Под воскресные зонги
В пешеходные улицы древних столиц.
Но пока не пристало.
Пустят дымом сигналы,
Вспыхнет гнев, как усталость смотреть на восток.
И Захария странно
Так зеркален Нафану,
Что журчит Илия́, как за печкой сверчок.