Юлия ходит в заброшенный парк,
Кормит с ладоней бродячих собак,
Смотрит, как солнце крадет полумрак.
Если под вечер на небе лежит
Туча с графитовым брюхом, как кит,
Завтрашний день будет скучно прожит.
Если в закат проливается мёд,
Скоро письмо или новость придёт.
Юлия птиц наблюдает полёт:
Ласточки пишут крылом в облаках
То, что сбывается наверняка.
Голуби ей привирают слегка.
Есть ещё чайки, вороны, грачи —
Каждый по-своему красноречив.
Если же красные видит лучи,
Юлия зябко поводит плечом.
Свет горизонт протыкает мечом,
Пурпур с кармином на город течёт —
Значит, совьются в спираль полюса.
До появления звёзд полчаса.
Юлия ластит лохматого пса,
Пальцами путает грубую шерсть,
Знаки вечерние хочет прочесть.
Ночью её настигает «Не здесь».
Чёрные звезды — провалы во тьму,
Тьма эта слепит подобно бельму.
Кожу в кровавую рвёт бахрому
Ветер, насквозь прорезающий дух.
Юлия громко считает до двух,
Тут же сбивается, выдохнув стон.
Мир, как жестокий кошмар, искажён.
Юлии больно. Такой тут закон —
Нужно без паузы до десяти,
Как по канату, по цифрам идти.
Это безумие или инстинкт,
Но, разжимая скривившийся рот,
Юлия снова заводит отсчёт.
«Три!» Кровь соцветием хищным цветёт
И прорастает на «пять» сквозь подол.
Можно назвать это меньшим из зол.
Вот он — в цилиндр одет и камзол.
Он появляется после «семи».
Не называют подобных людьми.
В чёрных глазах его корчится мир,
В дикой улыбке клокочет слюна.
Юлию страха смывает волна.
«Восемь,» — чуть слышно считает она.
И, заключённая в платье вдовы,
Входит тоска. Не подняв головы
Шепчет, что все безвозвратно мертвы,
Бледные руки слагает на грудь.
Есть у бездействия тайная суть,
Юлия гонит соблазн отдохнуть.
Сколько их было, путей к десяти?
Парк, фонарями расцвеченный, тих.
Юлия просто не вправе впустить
В свежесть аллеи кошмар наяву.
«Девять». И рвётся реальность по шву.
Нервов натягивая тетиву,
Самым последним явившийся гость
С хрустом ломает сознания ось.
Сотни личин невозможных срослось:
Зверя, ребёнка и демона вид.
То завывая, то плача навзрыд,
В Юлию бездна забвенья глядит.
Силы, как-будто цветные шары,
Ввысь над изломанной линией крыш
Жгучего ветра уносит порыв.
Юлия все их до донца отдаст.
«Десять» так сложно далось в этот раз.
Небо с утра будто синий атлас
Вышитый быстрыми крыльями птиц.
Прячутся в вереске шапки душиц.
Юлия после не помнит их лиц
(Лучше б и не вспоминать о таком).
Утро. А вечер ещё далеко.
Лижут собаки ей руки тайком.