Ты разглядывал линии на руке,
Оборотную грань хитина.
Даже в самом нежном балетном чулке
Все равно отрастает щетина.
Икроножная мышца любит труд,
Сокращаясь в немом танце.
И железную плотность ее берегут
И желают такой остаться.
Легковесна полетность издалека
Из бинокля восьмой ложи
Но это только еще пока
Не растянута юность кожи.
Через года два это паника, пот
Разморенная обескрылость
Носогубная складка кривит рот
И не хочет на бис прыгать.
Но пока разыгравшись, руки не прячь,
И звеня, расправляй крылья
Раздувается грудь и ум горяч
В раззолоченном Эскамильо,
Еще не было случая, чтобы сил
Не нашлось в глубине улья.
Но в конце ты ни разу не выносил
На поклон из гримерки стулья,
Между тем они тихо еще скрипят,
А скажите чего ради
Разноцветного зала впитав яд
Кто-то снова на них сядет.
Станет грубо смешлив, неумеренно лих
И чрезмерен в густом гриме.
А носить на поклон нужно именно их,
И провал запивать ими.
А еще выносить на поклон станок,
Вырывать из стены класса
И показывать кровоподтеки ног
И замытую бледность глаза.
И отвлечься на кофе и виноград,
Сжать руками чужие руки,
Только благословенный этот квадрат
Пропитал все шумы и звуки
Я такая же в этом, как ты, бьюсь
От угла до угла слова
Каждый день поджидает, что оступлюсь
Испугаюсь прыжка глухого,
Но случайным образом каждый раз
Возникает необъяснимо
Танцевальная постановка фраз
В разговорах идущих мимо.
17.06.17