Поговори со мною, мой Адам,
К тебе лишь одному взывает твоя Ева.
Мы оба слышим тишину мирского оглушительного плена,
Мы можем выбраться,
Как некогда бежали из Эдема,
Тогда и началась трагичная поэма,
С волос моих пропала диадема...
Потерянному в мире найти заблудшего в самом себе,
Принадлежавшего своей лишь роковой судьбе,
Сражавшегося каждый день в неравной для себя борьбе
Легчайше обнаружить в рычаще-массовой толпе.
Увидеть взор твой, безбрежный и немыслимо далёкий,
Как Тихий океан - бездонный, столь глубокий,
Словно ребенку в первый раз
Вдохнуть рождественского утра чистейшей белезны окрас.
Ночь. Музыка. Поэзия. Молчание.
Совсем немногим помнится придание...
И в мыслях пребывает колебание
И чаще, более всего, ночами веет одичание.
Голов непонимающих незримо обнищание.
Мир в сумраке, хоть каждодневно и солнцестояние.
Но остаёмся...Остаёмся жить.
Есть дом у нас из мыслей и укромного молчания.
С тобой, Адам, вдвоем лишь можем говорить,
В поток дурмана плена не спешить,
Века прошедшие, века грядущие хранить
И необъятный мир далёкий возродить.
Сколочен мир из ненависти, несознания
И цепи непомерно толстой истязания,
Немыслимо-мычащего вплоть до изгнания состязания.
Но на века ты сохранил себя,
Невзгод туман перетерпя, хотя порой себя возненавидя,
Остался ты собой, в остервенелый хрип толпы не преступя.
Повсюду, пусть и неведомо далече,
Миг каждый предвещает нам сияние встречи,
Души успокоение, рук согрева...
Спрячь картечи. Я скоро буду. Зажги все свечи.
Ваша Ева